Раунд 2. Ты будешь моим. Кэти Эванс

потому что люблю тебя, и открыто об этом написала. А ты мне не признавался, пока я не вернулась и не заставила тебя это произнести.

      – Ты такая очаровательная, когда злишься. Иди ко мне. – Он схватил меня за шею и притянул к себе. Мне потребовались все силы, чтобы вырваться.

      – Ремингтон! Ты что, издеваешься надо мной? – в полном отчаянии крикнула я.

      – Я сказал, иди ко мне. – Он снова схватил меня в объятия, а я вертелась и извивалась в его руках, пытаясь высвободиться.

      – Реми, скажи мне! Скажи, что ты тогда творил? – умоляла его я.

      Он придавил меня к стене, прижавшись лбом к моему лбу с видом собственника.

      – Мне нравится, как ты меня ревнуешь. Это потому что ты меня любишь, правда? Ты не хочешь меня ни с кем делить?

      – Отпусти меня немедленно, – зло выдохнула я.

      Он поднял большую загорелую руку и обхватил пальцами мою щеку, так нежно, словно я была хрустальная.

      – Я-то точно не хочу тебя ни с кем делить. Хочу, чтобы ты принадлежала мне одному. Ты моя, и я никогда тебя не отпущу.

      – Это не мешало тебе отказывать мне в физической близости многие месяцы, – задыхаясь, произнесла я. Внутри у меня все горело от ревности и страдания. – А я умирала от любви к тебе. Сходила с ума. Я… даже кончила, обтираясь о твою ногу, как полная идиотка. Ты не допускал меня до себя, а я умирала от желания. У тебя больше выдержки, чем у самого Зевса! А не успела я ступить за порог, как они притащили тебе всех этих шлюх, и для них, конечно, нашлось место в твоей постели.

      Он все еще улыбался, но огоньки в его глазах погасли, и взгляд стал серьезным.

      – А что бы ты сделала, будь ты там? Попыталась их остановить?

      – Конечно!

      – Но тебя там не было?

      Мне показалось, что я вот-вот задохнусь.

      Он опустил голову и заглянул в мои глаза с искренним любопытством.

      – Где ты находилась в то время, Брук? – Его большая теплая ладонь обхватила мою шею, большой палец поглаживал ямочку, где бился пульс.

      – Я была сломлена, – воскликнула я с гневом и горечью. – Ты сломал меня.

      – Неправда. Это твое письмо сломало меня.

      Глаза его больше не смеялись. Он нежно провел большим пальцем по моей шее, обвел мой подбородок, погладил губы.

      – Я не смогу заставить себя забыть твои губы, даже если поцелую тысячи женщин.

      Тут в дверь постучали, но мы оба были на взводе из-за этой ссоры. Он крепко сжимал меня в руках, а я была глубоко погружена в горестные переживания. Сердце мое разрывалось при мысли о том, что я сама тогда разрушила наше счастье и мы расстались. Мне же хорошо известно, что ему нужен секс, когда он в маниакальном состоянии. Да, я знаю, что ушла от него по собственной инициативе. И не могу теперь заявлять права на Ремингтона и осуждать его за то, что он говорил или делал без меня.

      Когда я покинула его в тот раз, мое сердце разбилось, а теперь, когда до меня наконец дошло, что происходило, пока меня не было рядом, оно снова разлетелось на мелкие осколки. Я стояла перед Реми, и в горле у меня застрял комок, я дышала с усилием, как изрыгающий