Чревоугодие. Гастрономическая сага о любви. Иван Быков

уж, через месяц «Варяг» отправится в свою очередную боевую экспедицию, которая вполне может стать и последней. С возрастом такое крейсирование давалось все тяжелее – здоровье было уже не то.

      – Не дождетесь! – сказал он вслух куда-то наверх, в сторону первого этажа, «верхней палубы». – Мы еще повоюем.

      Так и пошел он вдоль полок, напевая «Смелее, товарищи, все по местам! Последний парад наступает».

      По центру гордо хранили градус крепленые, десертные, ликерные вина. Испанские хересы, португальские портвейны, итальянская сицилийская марсала, островная выдержанная мадера, андалусская малага, всевозможные кагоры и мускаты, венгерский токай, полынные вермуты…

      Над всем этим средиземноморским великолепием статуэткой возвышался бронзовый Дионис. Хозяин погреба так и не вспомнил, чьей кисти принадлежит это изображение. О картинах говорят, что они принадлежат кисти художника. О романах, что они принадлежат перу. А как говорят о скульптурах и статуэтках? Долоту? Руке? Отливочной форме? Надо будет глянуть на соответствующих ресурсах. Бог виноделия застыл с амфорой у левой ноги и с кубком вина в правой руке. Под левой рукой Дионис держал переполненный всякой снедью рог изобилия.

      Одесную от бога, склоненные горлышками в почтительном приветствии своего властелина, располагались вина белые. Лежали они восьмью рядами. Некогда были предприняты попытки раскладывать их по странам, но нынче на полках воцарился хаос, здоровый упорядоченный хаос. Дело в том, что белые вина проще было различать не по региону произрастания, а по сорту винограда, из которого было рождено вино. И только он сам, хозяин погреба, мог быстро и практически безошибочно отыскать нужную бутылку.

      Были здесь в большом количестве деликатные, с легкой яблочной кислинкой шардоне, соломенные, солнечные. С этими винами, как и с любыми другими, были связаны забавные воспоминания, солнечно-устричные.

      Как-то солнечным весенним днем (он сам у себя попросил прощения за избитые эпитеты) он расположился на открытой веранде приятного известного, но не многолюдного ресторана. С бутылкой из Шассань-Монраше и сетом устриц на льду. Он хотел провести час (ровно столько нужно, чтобы выпить бутылку белого с устрицами, не торопясь) в праздном настроении, разглядывая прохожих, как некогда поэты из окон отелей разглядывали улицы чужих городов, как, например, Есенин из окон «Англетера» в Санкт-Петербурге или Маяковский из окон «России» в Ялте, чтобы собрать образы, напитаться жизнью и вином.

      Это был его родной курортный город. И разве может импозантный мужчина долго просидеть в одиночестве на веранде ресторана? Всегда найдется та, кто мечтает стать Маргаритой для своего Мастера.

      – Вы не находите мой наряд нелепым? – раздался женский голос в той близости, которую принято называть нетактичной.

      Он обернулся. Милая, смущенная девушка с огромными глазами была одета безукоризненно. Ничего пошлого, ничего