Чревоугодие. Гастрономическая сага о любви. Иван Быков

позабуду, как выходят в люди,

      И в доме воцарится тишина.

      Не тишина – покой, где каждый шорох

      В строку ложится иктом на излом,

      Где каждый цвет, и вкус, и запах дорог —

      Пронзительное соло о былом…

      2. Вино

      Едва все расселись, как служившие на пиру воины

      взяли в руки роги для вина, сработанные искусными мастерами

      и украшенные драгоценными каменьями,

      и налили в них вино для героев.

      Закружились головы у юношей, возвеселились духом мужи,

      подобрели жены, мудрее стали барды.

      Гибель Фениев

      Освещалось это царство бога Диониса одним желтоватым фонарем. По стенам винного погреба были развешены тематические картины. Одни были подарены, другие куплены в путешествиях, третьи заказаны через интернет, четвертые презентованы самими художниками, пятые он написал самостоятельно в меру скромных художественных способностей.

      Вот картина, где несколько бочек увиты виноградными лозами. А между бочками маленькие амфоры и треугольники дырчатого сыра. Все полотно было выдержано в коричневых тонах. Эту картину подарил местный мастер, художник и музыкант.

      Вот четыре стула, в спинках которых отражаются ветхие крыши тбилисских домов. Полотно было совсем маленьким, преобладал красный цвет. Эту картину он купил в Грузии, долларов за тридцать, у самого мастера. И даже выдал экспромт в ответ, из которого сейчас помнил только:

      Не холмы Грузии,

      А люди, что лились

      Своим простором и шальной хмельною высью,

      Я им завидовал – люблю тебя, Тбилиси!

      Грузины!

      Я признаюсь вам в любви!

      И подниму не рог, а глиняную чашу,

      Что родилась из квиври – из сосуда,

      Нет дна ему, нет! нет! не бочка наша!

      А без конца наполненный бокал

      И Ваш неподражаемый вокал.

      Я предан буду,

      Бесконечно верен буду.

      Что-то там было еще – долго и вдохновенно, но памяти на большее не хватало. Зато он помнил еще грузинский нож, который висел тут же, рядом, на стене. И вот эти два рога для вина на подставке. И еще вот эти несколько бутылок чачи разной крепости и разных сроков выдержки с дарственными подписями изготовителя.

      Еще был замечательный плакат советской эпохи. На нем стайка студентов с лыжами наперевес уходила в еловые горы, а у горной подошвы в коленопреклонённой позе стояла закупоренная бутылка водки. Водка взывала к студентам:

      – А меня не взяли?

      На что бодрые лыжники отвечали ей – естественно в рифму:

      – Ты не мешай нам, отвяжись! Дороги наши разошлись!

      Он всегда улыбался, глядя на эту пасторальную зарисовку. Если студенты просят бутылку водки отвязаться, значит, ранее она была к ним привязана. Как и студенты