Соло в ночи. Галина Михайловна Спиридонова

слухам, Воронцова, а может, и другого.

      Дом-усадьба был как терем, на самом верху смотровая площадка. На первом этаже располагались наши спальни, на втором всякие кружки. Столовая было отдельно, была и баня около пруда, в котором мы не купались.

      Если ехать мимо, то вполне можно не заметить это место, потому что «Серебряные пруды» расположены как бы в чаше и не видно с дороги. Три пруда соединялись между собой, система очищения естественная была, вода была очень чистой, а дамбы между прудами очень высокие. Вокруг росло много деревьев, которые, видимо, этот граф специально привозил из разных мест и сажал по всей территории. Пять лет мы провели в этом детском доме, плохого наша память не оставила ничего.

      Учительница наша Мария Ивановна – старая женщина – очень много нам рассказывала, читала вслух, прививала нам поведение какое-то дворянское. Папа нам часто писал из тюрьмы, он сидел в городе Игарка, про северное сияние, про большие снега, про морозы, леса. Мария Ивановна все письма от отца читала в классе вслух и рассказывала про эти сияния подробно и про север вообще. У меня и сейчас, как увижу радугу или что-то яркое на небе, всплывают воспоминания из детства.

      Мы с сестрой благодарны своей первой учительнице за то, что она своим уважением к нашему отцу, не зная его, расположила наши чувства к нему в нужном направлении.

      В детском доме было много детей совсем без родителей, у многих, как и у нас, родители сидели в тюрьмах. Кормили нас хорошо, одевали в то, что шили воспитатели или привозили из Фролова, красивые ситцевые платья. У нас сохранились фотокарточки, так как мы фотографировались, чтобы отправить папе в тюрьму.

      Первый костёр помню в «Серебряных прудах» – это было зрелище – читали стихи, пели песни, танцевали. Было большое подсобное хозяйство, плантация, сад, и мы в обязательном порядке работали там. Работали мы на плантации, пропалывали руками траву в помидорных и огуречных грядках, не помню, чтобы у нас были какие-то инструменты. Всё лето собирали падалицы – яблоки, груши и относили в столовую для компота. Помидоры и огурцы собирали для столовой и для склада, где их солили. Склад – это странное сооружение с круглым потолком и такой толстый, как мы о нём говорили.

      У нас был и свой, как сейчас бы сказали, бизнес. На всей территории росла бузина красная и чёрная. Нам предлагали её рвать и вымывать семена. Ещё раз хочу сказать, никто не заставлял это делать, а за семенами приезжал на лошади дядя, который производил оплату за сданные семена мячиками резиновыми и шерстяными, прыгалками, вязальными крючками и большими иголками. Потом все эти игрушки становились общими, так как все игры были общими, тогда это было настоящим сокровищем.

      У нас была сцена, как потом я видела в Урюпинске в горсаду, только маленькая. Во время праздников на ней проводились выступления – танцы, хор. До сих пор помню песни патриотические и про Сталина.

      В обычные дни мы играли на сцене в «выбивалки». Это когда несколько девочек были на сцене, а другие с земли кидали в них мячом,