Байки неугомонной барышни. Светлана Пайвина

я училась уже на втором курсе, братишка поступил на отделение журналистики и стал учиться на курс младше меня. Вообще, братишка – человек непостоянный и где учиться, и что именно делать

      – ему было неважно. Нисколько не сомневаюсь, что к настоящему моменту ничего не изменилось. Наверное. Я не знаю точно, не видела его несколько лет уже. Однако был у него один аргумент, зачем ему на филфак: среди молодых преподавателей оказалась его бывшая девушка (он – странный немного, я предупреждала), сделать которую обратно настоящей он был скорее за. Зачем оно ему надо – было совершенно непонятно. Отношений дольше двух недель у него вообще, по определению, не было и знакомиться с его «любовями до гроба и женами в самом скором будущем» я уставала, потому что 2-3 раза в месяц появлялось новое лицо. Они-то через две недели распрощаются, а мне потом что делать? Со мной-то барышни не распращиваются, только с ним. Недальновидного родственника, в общем, я себе нашла. Совсем. Но есть подозрение, что именно это в нём людей и привлекало. Каждый человек считал себя особенным и что с ним «точно будет по-другому».

      В общем, поступил братишка на журналистику и обзавёлся там товарищем, таким же оторви и брось, как сам. Друзья брата – мои друзья, вы ж понимаете, а сёстры друга – наши сёстры, тоже всё понятно. На момент сколько-то тесного общения, братишке было 19, мне 18, ну и другу 17 (он как нормальный, сразу после школы поступал, а не как мы с братишкой). И вот этот друг куда-то и зачем-то уезжал, недели на две и вернулся. А Лёха откуда-то взял «копейку» (ВАЗ-2101): то, что она больше стояла, чем ездила и была, по сути, ведром с болтами, – я думаю и так понятно. Но иногда ездила. Реденько. Иногда на ней даже тормоза работали. Тоже не часто. Однако в тот вечер совпало всё: приехал друг,мы его долго не видели, «копейка» – на ходу и я дома, в пижаме смотрю телевизор, собираясь в ближайшем будущем идти спать. За окном какой-то зимний, кстати, вечер, конец ноября, кажется,

      а может быть, февраля. В общем, снег там и около минус 17 по Цельсию.

      Звонит братишка (у нас только-только появились сотики, мы крутые до мозга костей и море нам по колено, это важно), говорит, что приехал друг и они подъезжают к моему дому: «Выходи, мол, Света, поболтаем». Мне лениво, конечно, но чего б не выйти? Накинула куртку на то, в чём была и вышла. Залезли в машину, слово за слово, сидеть на месте скучно, «новая» ж машина, надо прокатиться. Поехали без цели, просто лишь бы ехать. Ездили-болтали. А потом братишка такой: «А может, в Екатеринбург?». Мы с другом на него с постными физиономиями, мол, ты нормальный вообще? А он нам: «Да я просто сказал, нет так нет». Едем дальше. Друг с заднего сиденья:

      – Может, правда в Ёбург?

      Теперь мы с братом на него с тем же самым выражением лица. Я возражаю: «Я в пижаме, блин, какой Ёбург?!» – Ну нет, так нет. Снова едем. А потом уже я:

      – А вообще я ни разу не была в Ёбурге. Может, правда?

      На что братишка: «А я и так уже в его сторону еду». – Прекрасно!

      И вот трое ни разу не взрослых людей, один из которых и вовсе несовершеннолетний, в очень