История одной (не)любви. Алина Углицкая

Он привык к ней, как привыкают к чему-то неотвратимому. Сросся. Почти сроднился. Он уже не знает, как это – жить без нее. Дышать свободно, а не так, словно вдыхаешь огонь. Чувствовать вкус еды и напитков, испытывать удовлетворение от обладания женским телом, чего-то желать…

      Его пальцы сжались в кулак, сминая бокал, словно бумагу. Он не услышал – почувствовал, как тихонько тренькнуло стекло в ладони. Впитал в себя этот звук, пропустил через кожу.

      Разжал пальцы.

      На стол осыпались осколки стекла. Некоторые из них застряли в ладони. Порезы быстро заполнились кровью, но маг не почувствовал боли. Все затмевала другая боль. Та, что разъедала его изнутри.

      Пара секунд – и кожа срослась. Перепачканные кровью осколки остались лежать на ладони. Даже сейчас, когда догорела последняя свеча, а за окном опустились поздние сумерки, Йеванн прекрасно видел самые мелкие из них.

      Острое зрение – одна из привилегий, дарованных его демоном. Вкупе с мгновенной регенерацией и звериным чутьем.

      Вернувшись с того света, он стал чем-то большим, чем человек. Чем-то более могущественным, чем маг.

      Но плата за это оказалась непомерно велика.

      Он огляделся в поисках третьей бутылки. Та обнаружилась на буфете, в нескольких шагах от стола.

      Йеванн уже поднимался, когда его слуха достигла легкая вибрация, прокатившаяся по потолку…

      Там, наверху, комната мальчишки. Прямо над столовой. Он понял это еще утром, едва войдя в дом. Почувствовал, как через полчаса после ужина туда вошла Дея. Слышал ее шаги – не ушами, а тем самым звериным чутьем, что свойственно только диким животным и демонам.

      Если бы Йеванн захотел, то мог бы услышать, что она говорит служанке. Не захотел. Но вовсе не из-за внезапно проснувшегося благородства, просто догадался: ничего хорошего о себе не услышит, а гадости… что ж, он их заслужил.

      Вибрация повторилась.

      Маг медленно встал, правая рука инстинктивно легла на эфес, торчавший из-за плеча.

      Там наверху кто-то был.

      И этот кто-то не Дея, не горничная, и уж точно не мальчуган.

      Кто-то чужой, от кого веет смертью.

      А потом он услышал крик.

      ***

      Дее казалось, что время застыло. Растянулось в немыслимую бесконечность. Разделило мгновение на «до» и «после».

      В этом «до» была тень убийцы, что бросился на нее с ятаганом, а в «после» – звук разбитого стекла, удар снега в лицо, жуткий вой…

      И еще одна тень. Огромная, рычащая, словно лев или тигр. Кто бы это ни был, но такие звуки не могло издавать человеческое горло!

      Эта тень ворвалась в окно в мгновение ока. Как раз в тот миг, когда ятаган убийцы описал полукруг, вспарывая подушку, словно та была набита воздухом, а не пухом, и замер у ее горла…

      Убийца навалился на девушку всем телом.

      Дея успела понять, что он в маске и капюшоне, из-под которых виднелись только глаза. Холодные, безжалостные глаза наемного убийцы.

      Она вжалась поясницей в высокий бортик кровати, понимая, что отступать больше некуда. За спиной – только кроватка сына. Вскинула руки в защитном жесте.

      И