История одной (не)любви. Алина Углицкая

щелкнул пальцами, позволяя Дее додумать самой.

      Глаза девушки широко распахнулись. Сердце болезненно ёкнуло, и она машинально прижала руку к груди.

      – Можете… что? – выдохнула, чувствуя, как невидимая петля сжимается вокруг горла.

      – Отправить в Кардинг. Вы же знаете, что это, не так ли?

      Да, она знала. Закрытая школа для одаренных детей. Мальчиков. Тех самых, что императорские дознаватели изымают из семей, чтобы вырастить из них темных магов, полностью подвластных императору.

      – Ни за что, – прошептала она. – Вы не посмеете этого сделать… Мой сын не темный!

      Ее нежданный супруг издевательски хмыкнул:

      – Он еще никакой. Его магия спит. И вам ли не знать, что, когда она проснется, из нее можно вылепить все, что угодно. Не обманывайте себя: нет никакого разделения на темных и светлых. Все это бабские сказки. Магия едина, просто вы, используя ее, отдаете часть себя. А мы, – он поймал ее взгляд, – платим чужой монетой. И мой вариант куда предпочтительнее.

      Он знал, о чем говорил. И, как бы банально это ни звучало, Дея тоже знала. У магии нет цвета, она не имеет расы или пола. Все зависит лишь от одного: ты ее используешь, или она тебя, смог ты укротить свой Дар или нет.

      Йеванн прав, хоть ей и не хочется этого признавать. Быть темным куда выгоднее. Не брать на себя чужую боль, не пропускать через себя чужие страдания. Не чувствовать, не ощущать.

      И не платить за это собственными силами.

      Куда проще отгородиться невидимым куполом, непроницаемым для чувств и эмоций. Все мерить выгодой и деньгами. Руководствоваться не сердцем, а холодным рассудком.

      Да, Йеванн прав…

      Император дал ему выбор. Но если бы он уже сделал его, то не стал бы упоминать об этом сейчас.

      – Чего вы хотите? – она наконец-то разжала пальцы и выронила скомканную салфетку. А потом, решившись, посмотрела ему в глаза. – Давайте начистоту. Что я должна сделать, чтобы мой сын остался со мной?

      Она ждала чего угодно. Только не то, что услышала:

      – Для начала ответь на вопрос: ты любила своего мужа?

      ***

      Дея отвела взгляд. Упоминание о Бертране из уст дознавателя больно кольнуло в сердце.

      – К чему это праздное любопытство?

      – Оно не праздное, леди Вейлисс.

      И снова сердце болезненно сжалось.

      Почему он так упорно называет ее девичьим именем? Намекает, что ее прежний брак для него ничего не значит?

      Для него – может быть, нет. Темные ведь не женятся, не влюбляются. Они вообще избавлены от лишних эмоций. Но для нее это были четыре самых лучших, самых чудесных года в ее жизни. Бертран показал, что она может быть счастлива, он подарил ей сына. И она никогда не откажется ни от него, ни от того, что их связывало.

      Йеванн подался вперед и добавил:

      – Не советую увиливать от ответа.

      – Даже не думала, – Дея вскинула подбородок. – Я любила своего мужа и сейчас продолжаю любить. Это вы хотели услышать?

      С минуту они смотрели друг другу в глаза. Йеванн – с интересом алхимика, обнаружившего новые