Зеленый мозг. Долина Сантарога. Термитник Хеллстрома. Фрэнк Герберт

жива ли она.

      Жуан резко вскинул голову.

      – Это как?

      – В штабе МЭО в Байи говорят, что она… опаздывает. Вероятно, что-то произошло. И теперь великий и могучий Трэвис Хантингтон Чен-Лу сам отправляется туда, чтобы разыскивать свою докторессу-энтомолога. Что ты по этому поводу думаешь?

      – Похоже, он очень привязан к ней. Я видел их вдвоем в Байи. Однако эта история о…

      – Привязан? Да уж, лучше не скажешь.

      – Вы все видите в дурном свете, отец, – заметил Жуан и глубоко вздохнул.

      Душа его наполнилась щемящей пустотой при мысли, что эта прекрасная женщина – воплощение истинной красоты – может лежать мертвая или изуродованная, в глуши, где способны жить лишь чудовища, для которых джунгли – дом родной.

      – Надеюсь, ты не собираешься отправиться на поиски?

      Жуан не обратил внимания на отцовскую колкость.

      – Отец! Мы обязаны сделать перерыв и понять, что идет не так. До этого возобновлять работы – преступление.

      – Если ты такое говорил в Байи, то я не могу винить их в том, что они обратили свою ненависть на тебя, – усмехнулся префект. – Наверное, эта толпа…

      – Вы же знаете, с чем мы столкнулись на площади!

      – Все это ерунда. Но ерунда – вчерашняя. Ты должен остановиться. Я запрещаю тебе нарушать возникшее равновесие. Это – приказ.

      – Люди уже ни в чем не подозревают бандейрантов, – с горечью сказал Жуан.

      – Некоторые подозревают, и подозревают именно тебя. Полагаю, у них есть все основания – достаточно послушать то, что ты мне тут наговорил.

      Жуан разглядывал сверкающие мыски своих сапог. Эта сияющая чистотой поверхность – символ жизни его отца.

      – Жаль, если я вас расстроил, отец, – произнес он. – Порой я сожалею, что мне пришлось стать бандейрантом, но… – Жуан пожал плечами и продолжил: – Но, не будучи одним из них, как бы я узнал о том, про что вам рассказал? Правда заключается в том…

      – Жуан! – Голос отца задрожал. – Ты смеешь сидеть здесь и объяснять мне, каким образом позоришь честь нашей семьи? Разве ты не помнишь клятву, которую давал, когда вступал в ряды братства бандейрантов?

      – Тогда все было не так, отец.

      – Неужели? И как же все было тогда?

      Жуан достал командирскую эмблему из нагрудного кармана и принялся вертеть ее в руке.

      – Я свято верил в наше дело. Мы выводили пчел-мутантов и заполняли ими пустые ниши в экологической системе. Это был… великий экологический поход! И я верил в него. Как и весь народ Китая, мы говорили себе: «Только полезные виды имеют право на существование». И я действительно так считал. Но это было давно, отец! С тех пор я понял, что у нас нет полной ясности того, что полезно, а что – нет.

      – То, что я послал тебя в Америку, было моей ошибкой, – сказал префект. – И только я виноват в том, что с тобой произошло. Там ты впитал в себя карсонитскую ересь. Им, в своей Америке, просто жить, не принимая участия в нашей экологической перестройке. У нас в стране миллионы голодных, а они купаются в роскоши. Но слышать все это от собственного сына!

      – Отец! –