Собиратель Сухоруков. Василий Николаевич Кленин

использует. Но у многих либо лодок нет, либо поле далеко… Либо земли много.

      Земля… Земля – это мой самый краеугольный вопрос.

      – А ну-ка, Мацихатла, полезли на крышу!

      – Зачем, владыка?

      – Землю искать!

      Глава 3. Здесь граду быть

      С крыши дома Носача обзор и впрямь был неплохой: стоял тот на бугре, да и сам был повыше многих, хоть, и в один этаж. Я озирался, в поисках территорий, где бы я мог поселить своих черных. На севере полей действительно было много, они желтели покошенной ботвой и тянулись вдоль реки, покуда не пропадали из вида.

      – А что у нас у реки?

      Я, оказывается, вслух спросил. Безрод удивленно вскинул брови, но ответил.

      – Мангра, владыка.

      Всё устье ручья поросло кривыми, замшелыми, непроходимыми зарослями, которые достаточно широкой полосой тянулись на север и на юг.

      – А почему бы их все не вырубить?

      – Зачем?

      – Под поля.

      Мацихатла завис на несколько вдохов.

      – Не надо владыка. Та земля нездоровая, лес гнилой, ямы с тиной. И заливает их постоянно.

      – Но ты глянь южнее – там берег чистый. Значит, там вырубили?

      – Это торговый берег, владыка. Там галька, песок, камни – вот ничего и не растет. Поэтому там у Носача торжище располагае… лось.

      – Почему у Носача? У берега ведь Крысы живут. Разве это не их торжище?

      – Роду могут поля принадлежать, – Мацихатла рассказывал очевидные вещи и не скрывал снисходительного тона. – Всем прочим распоряжается совет вождей. И имачата. В Излучном имачата вождей мало слушает. Так что выгодное торжище давно под себя подгреб. Но я тебе о другом говорил: видишь, еще дальше мангра опять начинается? Снова берег илистый, топкий – и снова он весь зарос. Там, где Великая встречается с Серой Водой – один сплошной лес.

      Я узнавал эти места: именно здесь осуществлялась наша «легендарная» атака на владения Носача. Когда всё, что могло пойти не по плану, пошло именно не по нему.

      – Там, в основном, живут безроды – вон их редкие хижины. Что они могли отнять у мангры, уже отняли. Всё больше маленькие клочки сухой здоровой земли. Эти огрызки местные имачата чужакам разрешали засевать – кто на них позарится? Так что нет смысла вырубать мангру – древесина плохая, земля – еще хуже.

      Индеец говорил убежденно, но я понимал, что он мыслит, исходя из своего уровня знаний. Наверняка мангровые заросли можно превратить поля. Только одной вырубки здесь мало. Нужно изучить рельеф, провести ирригационные работы: прорыть каналы, возвести насыпи. Продумать защиту от паводков. Всё это требовало таких усилий, которые я пока себе позволить не мог. Так что оставлю мангру на будущее.

      Север занят, запад и юг в зарослях, а восток? Я, наверное, впервые пристально взглянул в сторону гор. Которые, кстати, южнее ручья были очень далеки от берега. Огромный пустырь, целая пустошь, плавно поднималась вверх, чтобы, наконец, соединиться со скалами.

      – А там? – осторожно спросил я, ожидая подвоха.

      – Сухотье, –