Прошлое в наказание. Игорь Харичев

всё знаем. Работа такая, – он хохотнул.

      – Спасибо, – ответил я на низкой ноте.

      – Вот что. Мы с Настей приглашаем тебя в гости. Приезжай к нам в субботу. Хорошо?

      В самом деле, почему бы не познакомиться с его семейством? Родственники мы или нет?

      – Приеду, – твердо сказал я.

      Новая работа походила на езду по глубокой колее. День был заполнен уймой дел, важных и не очень, они цеплялись одно за другое, заставляли напрягаться, искать решения, звонить, писать, добывать информацию. И так получалось, что вечер наскакивал с невероятной быстротой, а дел не убавлялось, и жизнь казалась бесконечным движением по кругу, некой каруселью, вращение которой сопровождается бойкой, вконец надоевшей музыкой.

      Суббота накрыла Москву, притащив с собой дождь. Мелкий, седой, он словно хотел напомнить об осени, которая вступила в свои права. Тихая, печальная музыка заполняла пространство, соединяя небо с землей. Я наслаждался бездельем – эта суббота оказалась нерабочей. Смаковал минуты, свободные от всяких забот.

      Включив музыкальный центр, я слушал удивительные звуки адажио из «Спартака» Хачатуряна. Гениальная музыка. Что-то вздымалось во мне. Эта музыка будоражила, гармония звуков касалась души, вызывая непередаваемое ощущение. И вдруг я подумал, что эта гармония есть проявление более высокой, глобальной гармонии, недоступной человеку, но существующей в другой реальности, наполняющей Вселенную. И если это правда, тогда понятно, отчего музыка напрямую говорит с душой.

      В полдень я отправился к Эдуарду. По пути купил бутылку шампанского, цветы. Не скажу, что мною двигало большое желание познакомиться с его семейством, вовсе нет. Но я не мог не выполнить обещания. Дом на тихой улочке в центре Москвы был добротным, дореволюционной постройки. Я поднялся на четвертый этаж. Звонок исполнил трель на высокой ноте.

      Дверь открыла красивая женщина – мягкий овал лица, благородного, с тонкими чертами, длинные черные волосы, падающие на плечи, умные, выразительные глаза. Она была похожа на знатную даму с русского портрета полуторавековой давности.

      Позади нее стоял источающий улыбку Эдуард.

      – Ну вот, наконец! После стольких лет. Настя, это Олег, мой брат. Двоюродный. Это Настя. Моя жена. А это Василий. Сын.

      Худенький мальчик смотрел на меня пристальными темными глазами.

      У Эдуарда была трехкомнатная квартира, большая, ухоженная, мебель не новая, но весьма качественная, дорогая и явно иностранная. Брат показал мне все закоулки, провел в гостиную, где нас ждал накрытый стол.

      Мы произносили веселые тосты, пили водку, закусывали. Настя отпивала по глоточку, чтобы поддержать компанию. Она все больше нравилась мне. Жена моего брата. Особенно – глаза. Умные. Чуткие.

      Настя работала юристом в научно-производственном объединении. Они с Эдуардом оканчивали один факультет, но она училась на два курса ниже. Брат углядел ее, когда она только появилась в университете. Проявил настырность, познакомился, предложил новичку помощь опытного человека. И не был отвергнут. Через два года они поженились.

      – А