Прошлое в наказание. Игорь Харичев

шутить.

      – Перестань, – попытался отмахнуться я.

      – Ты – враг, – упрямо повторил он».

      Харичев берется описывать самое невнятное для его сегодняшних читателей время – с 1991 по 2014 год. Важнейшие для истории России девяностые годы кто-то из самых хитроумных, не за так получающих от властей свои деньги политтехнологов удачно похоронил под словцом «лихие девяностые…».

      Да, именно так, как в первых строках романа Харичева, тогда и происходили разрывы между людьми – на сугубо политической почве… И лично я знаю случаи, когда мать бросала телефонную трубку и прекращала общение с родной дочерью – из-за Крыма!..

      …Помимо прямого, без обиняков, энергичного подступа к теме укажем еще одно важное свойство поэтики романиста Харичева – его повествование движется, как поезд. Без задержек, без спотыканий на ухабах. Ровно и стремительно.

      Потому обращаюсь к тем читателям, кто не любит долгих «лирических отступлений», неожиданных (пусть и трогательных) пространных описаний природы и т. д.: это произведение для вас! Берите и читайте. Оно помчит вас исключительно по сюжетным перипетиям, деловито и рационально…

      Харичев не понаслышке знал кремлевские дела – с 1991 года был помощником С. А. Филатова – главы Администрации президента Бориса Ельцина – удостоверю и сегодня: благородного, не запятнавшего себя человека. Так что коридоры Кремля исходил Харичев вдоль и поперек. Но герой его романа – не слепок с него. Как сказал некогда великий поэт:

      …Как будто нам уж невозможно

      Писать поэмы о другом,

      Как только о себе самом…[1]

      Я тоже с 1994 года имела доступ в Кремль – по пропуску члена Президентского совета. На заседаниях Совета неизменно председательствовал сам Ельцин, и я имела возможность в начале каждого своего выступления с 1994 года сказать: «Вы знаете, Борис Николаевич, что я была и остаюсь решительной противницей войны с Чечней…»

      …Ах, как же был виден характер этого в высшей степени незаурядного человека в том, как он всякий раз, говоря на языке русского фольклора свесив голову, отвечал мне: «Знаю…» (Для тех, кому и до сего дня невдомек, поясню: Ельцин дважды по телевидению покаялся в этом своем решении, признав его ошибкой… Многие ли из отечественных государственных деятелей были на это способны?..)

      В августе 1991 года я провела ночь у стен Белого дома, в октябрьскую ночь 1993 года выступала в прямом эфире в здании Российского телевидения и т. п. Подчеркиваю это не для похвальбы. А для уточнения того, что я – в курсе.

      …Как плохо сегодняшние сограждане знают это важнейшее для истории страны время! Знают, в сущности, одно – они не получили того, что вроде бы было им обещано. А как и почему – мало кому интересно. Об этом-то автор романа и рассказывает – через историю своего героя. Кремлевский служащий или зависимый от власти человек вынужден, как подавляющее большинство мужчин, думать о благополучии своей семьи – и эта забота нередко перевешивает в его сознании мысли о судьбе страны… И он вынужден поддерживать порою своей рутинной, полуканцелярской работой и те решения Кремля, с которыми не согласен (тот же Крым…). Кто-то пожмет плечами: «Кому это нынче интересно?» Не скажите! Разные авторы – разные результаты решения одних и тех же задач. Харичеву удается своими неизменно короткими фразами, энергичными абзацами непрерывно удерживать внимание читателя, не терять его доверия… Его герой живет напряженной жизнью – и читателю передается это напряжение. В заботах о семье он не теряет из виду судьбу страны, он не показным образом озабочен ею – и ненавязчиво учит этому своего читателя…

      На каждой странице он подспудно, исподволь убеждает читателя – прошлое не прошло! Оно здесь, с нами. Оно требует размышления, требует наших решений – чтобы страна вынырнула наконец из него на берег…

      Мариэтта Чудакова

      ПРОШЛОЕ В НАКАЗАНИЕ

      ПАМЯТИ МАРИЭТТЫ ОМАРОВНЫ ЧУДАКОВОЙ

      Прелюдия

      – Ты – враг, – сказал мне давний друг.

      Он был мрачен и вовсе не собирался шутить.

      – Перестань, – попытался отмахнуться я.

      – Ты – враг, – упрямо повторил он.

      Я посмотрел по сторонам – сидевшие слева и справа люди были поглощены своими делами: ели, разговаривали. А там, за стеклом, отделявшим пространство ресторана от улицы, текла другая жизнь – сновали пешеходы, неостановимым потоком двигались машины. Мой взгляд опять вернулся к Петру.

      – С чего ты решил? – Моя усмешка скрывала некоторую растерянность.

      – Ты, уж не знаю, желая того или не желая, выступаешь в пользу врагов нашей страны. – Его слова прозвучали как само собой разумеющееся, не вызывающее сомнений.

      Что я, собственно говоря, такого сделал, чтобы заслужить столь нелестную оценку?

      …Я стал думать о том, до чего довели нашу страну: если друг называет тебя врагом, не личным, а всей страны, дело зашло слишком далеко. Ненависть прочно

1

А. С. Пушкин. Евгений Онегин.