Валенсия и Валентайн. Сьюзи Кроуз

что к ней придут, она не только прибиралась, но и – что важнее – пекла. У нее получались чудесные булочки с корицей, она могла предложить на выбор несколько видов чая и сока, теплый кофе, сливки и сахар. Глаза людей обычно загорались, когда они входили в ее кухню; им не требовалось изображать восторг, а для миссис Валентайн было чрезвычайно важно проявить радушие, расположить гостя, чтобы он чувствовал себя как дома в ее маленькой квартире.

      Теперь у нее в доме нет даже муки. И нет сил печь. Нет сока, только что закончились чай, молоко и сахар, а теперь и кофе остыл.

      Она не испытывала ни малейшего смущения, пока не увидела, как девушка отодвинула стопку похоронных брошюр, чтобы сесть, и только тогда ее обожгло – что, стыд? – и теперь от этого никуда не деться. Она остро осознает, как давно к ней не приходили новые люди из большого мира.

      Гробовщик – мужчина, и в ее представлении мужчин не очень волнует присутствие на столе использованных салфеток. Миссис Дэвис тоже не осудит; она практически живет здесь и ко всему привыкла. Да, девушка здесь для того, чтобы убирать в доме, но миссис Валентайн действительно могла бы привести все в порядок, тем более что на самом деле девушка здесь не только для того, чтобы убираться в доме…

      Анна – чьи прическа, одежда и макияж идеальны, насколько может судить об этом миссис Валентайн с ее далеким от совершенства зрением, что указывает на человека, способного замечать беспорядок, – осматривает кухоньку и вежливо потягивает кофе, после каждого деликатного глотка откусывая кусочек печенья. Наверное, думает о том, сколько работы ей предстоит сделать. Наверное, сожалеет о своем решении приехать сюда. Миссис Валентайн не хочет, чтобы она сожалела – ни об этом, ни о чем-то другом. Она старается выглядеть еще более дружелюбной, улыбается еще шире, пытается завязать светскую беседу.

      – Тебе и твоей семье нравится на новом месте?

      – Да. – Анна пожимает плечами и забрасывает руку за плечо – почесать спину. – Я надеялась, что они купят что-нибудь поближе к реке. Когда окончу школу, сниму квартиру в одном из тех симпатичных старых зданий. Что-нибудь винтажное, понимаете? Как здесь.

      Миссис Валентайн улыбается.

      – Поживи где-нибудь подольше, вот и получится винтажное.

      Большие карие глаза Анны останавливаются на холодильнике, единственной почти чистой поверхности на кухне. На нем нет ничего, если не считать двух листков бумаги, прикрепленных скотчем. Два дурацких рисунка, две карикатуры; одна выполнена карандашом, другая чернилами. Мужчина и женщина.

      – Это, должно быть, вы? – спрашивает Анна, указывая на женщину.

      Миссис Валентайн кивает, довольная тем, что ее еще можно ассоциировать с молодой женщиной на картинке, даже если это всего лишь карикатура. Палец Анны перемещается к листку с мужчиной.

      – А это ваш муж? – Молчание начинается еще до того, как она произносит последнее слово, и ее щеки заливает румянец. Скорее всего, она сложила два и два и поняла, что если этого человека