Негде спрятаться золотой рыбке. Джеймс Чейз

ради… только не сейчас». Оставалось лишь отойти ко сну. Когда я встал, сварил себе чашку кофе и отправился на работу, жена еще спала.

      Утро прошло за подготовкой номера к печати. Из-за статьи про шефа полиции я решил увеличить тираж на пятнадцать тысяч экземпляров.

      Пообедав за рабочим столом, я взялся планировать следующий номер.

      Пока я возился с бумажками, мне не давала покоя мысль, что вечером предстоит разговор с Линдой.

      «В этот раз я помогу вам, чтобы вы могли начать все с чистого листа. Но если не возьмете ситуацию под контроль, я сделаю вывод, что нам с вами не по пути».

      Намек весьма прозрачный. Мне было известно, что Чандлер не шутит на подобные темы. В общем, сегодня поговорю с Линдой начистоту. Ей следует понять, что такая жизнь нам не по карману.

      Из-за предстоящей битвы с Линдой – а битва будет, да еще какая! – сосредоточиться на делах было невозможно. Я отодвинул стул, встал и принялся расхаживать по просторному кабинету. Из-за двери доносилось еле слышное клацанье пишущей машинки Джин, а из-за стены – голос Уолли Митфорда: тот надиктовывал что-то в микрофон своего «грюндига». Я взглянул на часы на столе. Было пятнадцать минут пятого. До разговора с Линдой оставалось убить два часа.

      Закурив сигарету, я подошел к огромному окну с видом на город. Из-за смога автомобилисты вынуждены были включать фары. Я взглянул на здание, в пентхаусе которого находился офис Чандлера. Там тоже горел яркий свет.

      Пискнул интерком. Я подошел к столу и щелкнул переключателем.

      – Мистер Мэнсон, к вам некий мистер Горди, – сообщила Джин. – Желает с вами встретиться.

      Горди? Впервые слышу.

      – Что ему нужно?

      После паузы Джин сказала с некоторым беспокойством:

      – Он говорит, дело личное и конфиденциальное.

      – Пусть подождет три минуты и войдет.

      За это время я успею зарядить пленку в магнитофон, подключить микрофон, сесть за стол и закурить новую сигарету.

      Открыв дверь, Джин впустила в кабинет долговязого тощего мужчину в стареньком, но тщательно отутюженном костюме. Ему было лет сорок, и он уже начал лысеть. Лоб у него был широкий, подбородок узкий, нос тонкий, глаза глубоко посажены, а губ, считайте, и вовсе не было.

      Я встал, чтобы пожать ему руку. Ладонь его была сухой и жесткой.

      – Мистер Горди?

      – Совершенно верно, Джесс Горди. – Он улыбнулся, обнажив мелкие желтые зубы. – Вы меня не знаете, мистер Мэнсон. Но я о вас, конечно же, наслышан.

      Я указал на стул:

      – Присядьте, пожалуйста.

      – Спасибо. – Усевшись, он достал пачку «Кэмел» и закурил. В его неторопливых движениях, раскованных манерах, надменной физиономии было что-то зловещее.

      – Так чего вы хотели? – Я передвинул какие-то бумаги, чтобы показать, как сильно я занят.

      – У меня есть для вас любопытная информация, мистер Мэнсон. Для любопытной статьи. – Он снова обнажил желтые зубы в деланой улыбке. – Я преданный читатель вашего журнала. Издание высокого класса. То, что нужно нашему городу.

      – Приятно