Группа. Как один психотерапевт и пять незнакомых людей спасли мне жизнь. Кристи Тейт

провожал меня на занятия, дарил экземпляры своих любимых книг и просил разрешения, прежде чем меня поцеловать. У меня от него вся шерсть вставала дыбом.

      Доктор Розен улыбнулся.

      – Вы боитесь эмоционально доступных мужчин. Подозреваю, и женщин тоже.

      Снова утверждения. Не вопросы.

      – От надежных парней, которые выражают интерес ко мне, хочется блевать.

      Мне вспомнилась сценка в предыдущее Рождество, когда я была в Техасе, навещая родителей, и столкнулась в магазине Banana Republic с бывшей школьной подругой. Когда Лия окликнула меня по имени, я стояла рядом с блейзерами и оксфордскими рубашками. Она с жаром кинулась меня обнимать, а я оцепенела. Лия отстранилась, на ее лице промелькнула тень шока – типа «я думала, мы друзья», – а потом стала расспрашивать меня о Чикаго и юридической школе. Пока мы разговаривали, стоя в потоке покупательниц, охочих до сладких послерождественских скидок, я не могла отделаться от мысли, что Лии нет никакого смысла разговаривать со мной, поскольку она теперь – успешный физиотерапевт без расстройства пищевого поведения и странной болезни, заставляющей ее захлопываться, как устрица, когда человек из прошлого пытается ее обнять. Мы были близки в школе, но отдалились в выпускном классе, когда мое пищевое расстройство пошло вразнос, а меня целиком поглотили старания заставить первого бойфренда перестать мне изменять.

      – Вы булимичка?

      – Выздоравливающая – двенадцать шагов, – проговорила я торопливо, надеясь, что мои слова не станут триггером для его воспоминаний о том, как я представляюсь в группе – «Кристи, выздоравливающая булимичка». – Эта программа помогла мне с булимией, но с отношениями никак не получается…

      – В одиночку и не получится. Кто входит в вашу систему поддержки?

      Я упомянула своего спонсора Кэди, домохозяйку и мать взрослых детей, которая жила в захолустном техасском городишке, где я училась в колледже. С ней я была близка, как ни с кем, – звонила каждые три дня, но лично не встречалась ни разу за пять лет. Еще была разношерстная подборка женщин вроде Марни, с которой я контактировала во время (и иногда после) встреч 12-шаговой программы. Друзья по юридической школе, которые не знали о моих проблемах. Друзья из средней школы и колледжа в Техасе, которые пытались поддерживать контакт, но я редко отвечала на телефонные звонки и никогда не принимала предложения приехать в гости.

      – У меня начали появляться фантазии о смерти, – я сжала губы. – С тех пор как выяснила, что я лучшая на своем курсе в юридической школе…

      – Мазл тов[15].

      Его улыбка была такой искренней, что пришлось отвернуться к дипломам, чтобы не разразиться слезами.

      – Дело не в Гарварде и не в чем-то другом… – на это он поднял брови. – И в любом случае, ну, будет у меня отличная карьера, а дальше что? Зато ничего другого не будет…

      – И поэтому вы выбрали юриспруденцию.

      Уверенные диагнозы и обезоруживали, и успокаивали.

      В

15

Пожелание удачи на идише, на иврите звучит как «мазаль тов».