Моё темноглазое (не)счастье. Рацлава Зарецкая

с упреком взглянула я на подругу.

      – Нервы успокаиваю.

      – Опять Сашка что-то учудил?

      Полина кивнула.

      Сашка – это ее муж. Вернее, бывший муж. Они друг друга с садика знают. Классе в десятом начали встречаться. Четыре года назад поженились и год назад развелись. И все бы ничего, но расходиться для этой парочки было обычным делом – как на свидание сходить. После развода, например, они сходились и расходились раз десять, честное слово. Сейчас, видимо, опять разошлись.

      – Не буду расспрашивать, – пообещала я. – Сама расскажешь, если захочешь.

      Полинка затянулась, выпустила дым и кивнула.

      – А можно у вас сигаретку попросить? – раздался за нашими спинами тонкий мужской голос.

      Мы обернулись и увидели Славика. Кутаясь в старое пальто советских времен, он улыбался от уха до уха и с надеждой смотрел на Полину.

      – Нет у меня сигарет, – с нескрываемым раздражением ответила подруга и, кинув окурок на землю, затоптала его каблуком. – Пошли, Мирка.

      Я сочувственно взглянула на Славика, на лице которого отразилась грусть. Он смотрел на растоптанный окурок таким щенячьим взглядом, что казалось, будто он вот-вот кинется его поднимать.

      – Жалко его, – сказала я, беря Полинку под локоть.

      – Угу. Раньше он был более-менее нормальным, а как отец умер, так стал совсем потерянный.

      – А у него есть опекун? – спросила я.

      – Вроде есть тетка, но она здесь не живет, – ответила Полина. – Не знаю, мутно там все.

      – А на что же он живет?

      – На дотации, наверное, – пожала плечами Полина. – Он же инвалид. Что-то да причитается ему.

      Мы добрели до остановки. В ожидании автобуса Полина начала мне жаловаться на Сашку. Я внимательно слушала ее, а потом почему-то начала думать о козлине Ли Джэхи. На душе снова сделалось мерзко.

      Когда подошел наш автобус, я дернула Полину за рукав и спросила:

      – Может, сходим в бар?

      Подруга мне не отказала.

      Глава 11

      В тот день я пришла очень поздно. Юрку предупредила, что буду у подруг, а вот Джэхи сообщать об это не велела – нет меня, и все.

      К моему удивлению, когда я пришла домой, меня встретила не темнота, а Джэхи, который сидел на кухне в тусклом свете зажженной свечи – пару часов назад Юрка написал мне о том, что во всем доме вырубили свет. Как только я закрыла за собой входную дверь, Джэхи резко встал и сразу же подошел ко мне со свечой в руках.

      – Где ты была? Почему поздно пришла? – спросил он по-русски. В мерцающем свете его темные глаза казались глубокой и мрачной черной бездной.

      – Не твое дело, – сказала я, отводя взгляд от лица Джэхи.

      – Почему не предупредила? Юра волновался, а я…

      – А ты радовался? – предположила я, с невероятным усилием снимая высокие кеды. – Надеюсь, отдохнул от меня? Или мне снова уйти, чтоб не раздражать тебя?

      Джэхи напрягся, тяжело вдохнул. Краем глаза я заметила, как рука, в которой он держал свечу, задрожала.