Анатомия обмана. Любовь Романовна Белых

спортивных штанов и поворачиваюсь на голос папы.

      Он жмурится. Всё понимает. Застал меня с поличным и ему это не нравится.

      – Николай Петрович, – голосит в полотенце эта ненормальная, – Я всё уберу. Вы только не сердитесь. Может… есть какой черпак, ковш, а?! Я уже сама сто раз пожалела, что сюда вошла!

      ***

      Как же больно и стыдно! Не хотела казаться ребёнком, но лишь больше Лядовых в этом убедила.

      Как стыдно…

      Обматываю голову полотенцем, прикрываю руками мокрый насквозь лифчик и сдаюсь.

      – Ох и Аня… – ворчит полковник. – Ничего. До свадьбы заживёт. Я сам виноват. Открыл воду в бассейне, вот она и напор убавила, а душевой насадкой я уже не пользуюсь очень давно. Душевая кабина же есть. Я больше по её части. Пусть подсохнет всё, мы ещё раз посмотрим, отработаем и, если нужно будет, перевяжем.

      Не могу выдавить из себя даже банальное «спасибо». Мне так стыдно и больно, что я только и делаю, что очень часто моргаю, не пуская непрошеные и злые слёзы.

      – С тобой точно всё в порядке? – беспокойство в голосе отца мужчины моей мечты кажется таким настоящим и искренним, что я отмираю.

      – До чьей хоть свадьбы? – против воли, голос звучит плаксиво, а глаза щиплет с удвоенной силой.

      – Полагаю, твоей.

      – Не, – мотаю головой, скрывая истинные эмоции и отвлекая цепкий взгляд от своего лица, – Мне рано. Были планы попробовать поучиться.

      – Похвально. – ухмыляется мужчина.

      Николай Петрович мнётся. Смотрит то на меня, то на Макса, будто растерян или подбирает слова. Это замечаю не только я.

      – Пап, ты что? – Макс отзывается со странным раздражением в голосе.

      – Мне отъехать по делам нужно. Ненадолго. Я к вечеру буду. – быстро выговаривает он, тут же развернувшись в сторону распахнутой двери. – Отставить вопросы! – властно дополняет, будто кто-то собирается его останавливать.

      Ах нет, собирается. Вон, как у Лядова младшего рот красиво приоткрыт. Явно что-то отцу сказать хочет, а не ждёт, когда я пальчиками по подбородку проведу и…

      – Ты чего?

      Махаю руками, аки птица крыльями. Стало, безусловно, вполне терпимо, но нос и бровь с губой всё ещё припекают. От воздуха и рукомахания перед моськой как-то не так остро это ощущается.

      – Он собрался жарить мясо. – отзывается Макс. Его карие глаза щурятся, а ловкие пальцы принимаются стаскивать с себя мокрую рубашку.

      Дыхание сбивает.

      –…мой отец бы не уехал сегодня. У него же всё всегда распланировано. Сказал, будет жарить мясо, значит, будет его жарить – хоть в метель, хоть под дождём, хоть земля разверзнется. Сказал, раскроет дело, значит, раскроет, какая бы шишка ни претендовала на обратное или чужие заслуги…

      Не совсем понимаю, о чём он говорит. Точнее, не понимаю его беспокойства и раздражительности. Ответственность – это прекрасно. Не худшее качество. Именно таким и является Николай Петрович – ответственным. Но это же не значит, что у мужчины вот никогда-никогда не бывает расфокусировки и сбитого прицела. Могут появиться