Любовь и ненависть в Ровердорме. Оксана Гринберга

участи.

      – Спасем, – согласилась Илейн, повернув голову к крыльцу.

      Уставилась на нас цепким, неприятным взглядом.

      – А это кто? – поинтересовалась Кейт, кивнув в нашу сторону.

      – Какие-то слуги, – поджав губы, произнесла кузина.

      – Вообще-то, это твои… кхм… двоюродные сестры, Илейн! – возвестил дядя. – Их зовут Мира и Лиззи, а рядом с ними твоя тетя Примула.

      Голос дяди прозвучал так, словно он был порядком смущен из-за подобной ситуации. Правда, я не до конца понимала причину его смущения – быть может, из-за того, что мы все еще живы, хотя он приложил максимум усилий, чтобы уморить нас голодом?

      – Подойти же ко мне, исчадье Ада! – раздался торжественный голос тети Прим, и дядя поморщился.

      – Только не начинай, Прим, не надо скандалов! Так было лучше для всех!

      – Как ты смеешь об этом говорить после того, что натворил?!

      – Перси, любовь моя, – поморщилась тетя, – не кажется ли тебе, что твоя сестра давно уже выжила из ума и ее пора отправить в богадельню? Она остается в этом доме лишь по твоей милости, но может в любой момент переехать туда, где за ней присмотрят и помогут скоротать последние дни в ее старческом маразме.

      На это тетя вздохнула возмущенно, после чего… закрыла рот.

      Угроза была реальной – родня, обошедшаяся с нами настолько ужасно, могла упечь тетю в богадельню. По Ровердорму давно ходили слухи, что с головой Прим Уилсон не все в порядке, но причина была в том, что она родилась и выросла в резервации и так и не вписалась в местное общество.

      Мне же столичные родственники не могли ничего сделать – разве что вышвырнуть вон, отказав от дома, потому что я была совершеннолетней. А вот Лиззи грозил пансионат, куда могли ее отправить, а потом забыть заплатить за содержание.

      Поэтому я стояла и помалкивала.

      – Идемте, девочки! – произнесла тетя. – Посмотрим на ужасное место, в котором нам предстоит провести это лето. С виду оно похоже на дом, но внутри, уверена, все пропахло провинцией. Да и местные крысы, подозреваю, давно растащили и распродали то, что им не принадлежит.

      В этот самый момент я поняла, что знакомства не состоится. Вообще ничего не состоится – потому что мы, по мнению родни, были крысами.

      Правда, пусть мы и остались без денег, но не растащили и не продали ничего из нашего с Лиззи наследства, пусть и отобранного родственниками.

      Тут, словно из ниоткуда, появились те самые ускользнувшие из птичника курицы. Истерически квохча, они едва не кинулись под ноги Илейн и Кейт, стоявших на пути их заполошного бега.

      Кузина вскрикнула от страха, а Лоуренс попытался пнуть ближайшую к нему рыжую наседку. Но промахнулся, запутался в ногах и едва не растянулся на дорожке.

      – Вот они, прелести сельской жизни! – усмехнувшись, возвестила Кейт.

      – Что это вообще такое?! – выдохнула Илейн. – Оно… Оно бегает на двух ногах!

      – Это курица, моя дорогая, – нахмурилась тетя. – Или же ты думаешь, что яйца растут на деревьях?

      – Мама! –