Любовь и ненависть в Ровердорме. Оксана Гринберга

свести их с дочерью кузнеца. А еще – когда два года назад Донахью заболел воспалением легких, а я прикидывала, что б такого заварить ему из трав, чтобы стало полегче, потому что моя целительская магия не помогала.

      Потом он сломал руку, упав с лесов, когда пытался залатать дыру в крыше западного крыла. Затем наступил на ржавые вилы, что добавило мне тревог, потому что воспаление крови мне было не вылечить. Боги в тот раз миловали, но после этого он заболел чем-то таким, что мой разум отказывался классифицировать.

      Спасла Донахью тетя Прим, заявив, что однажды обучит этому и меня.

      А еще Донахью обожал Грома, которого мне подарила тетушка на шестнадцатилетние. Великолепный вороной жеребец с отметиной на голове в виде молнии значил для меня очень многое.

      Наверное, потому что он был только моим. И еще я иногда чувствовала, словно он – часть меня.

      Науке обращаться с лошадьми меня обучил парнишка из племени чикотто, который привел жеребца из резервации в день моего рождения. Они стояли с Громом на газоне перед входом в «Поющую Иву», и тетушка Прим, подведя меня к окну на втором этаже, сказала, что это ее мне подарок.

      К подарку прилагался еще и Шоун, парень примерно моего возраста. Он оставался у нас почти год – учил меня правильно обращаться с Громом. К тому же помогал нам по хозяйству, заделав вместе с Патриком и Донахью дыры в крыше, оставшиеся после одного из ураганов.

      Иногда я видела Шоуна, разговаривавшего с тетей или же прогуливавшегося вдоль Лягушачьего Пруда с моей сестрой, и Лиззи доверчиво вкладывала маленькую ладошку в его руку.

      Шоун Белый Змей стал членом нашей маленькой семьи, и я, признаюсь, испытывала к нему самые теплые чувства.

      Но два года назад он пропал, исчез без следа. Ушел из конюшни, в которой ночевал, напрочь отказавшись жить в доме. Забрал свои нехитрые пожитки, никого не предупредив и не оставив мне записки.

      Я переживала, горевала и даже порывалась отправиться за ним в резервацию, чтобы найти ответы – вернее, найти Шоуна! – но тетушка меня удержала. Не позволила, снова заявив, что еще рано и мое время не пришло.

      После чего добавила, что Шоун обязательно вернется.

      Но его до сих пор не было – а я, признаюсь, все еще горевала.

      Вздохнув, я подошла к Грому, уже оседланному и стоявшему в просторном деннике рядом с рыжим бодливым мерином по кличке Мерлин. Поздоровалась со своим конем, сказала, что уже скоро поедем.

      – Вот что я п-подумал, мисс Мира! – произнес Донахью, уставившись на меня светлыми, почти прозрачными глазами. – М-может, вам стоит п-подержать Грома у Д-делавейров? Ну, п-пока столичные не уберутся… Там ему и нам б-будет спокойнее!

      Он почти перестал заикаться, да и выглядел как…

      Как защитник.

      – Спасибо, Донахью! – улыбнулась я. – Я тоже об этом подумала и уже договорилась с Делавейрами. Если будет нужно, они возьмут Грома к себе.

      Но сперва мне хотелось еще раз посмотреть на столичную родню. Мы не виделись с ними четыре с лишним года. Быть может, с дядей и тетей