Уборщица. Октябрина Александровна Стволовая

и я не вижу! Так что смотри, отдыхай обязательно в течение дня. И, кстати, заходи как-нибудь на кофе.

      – Куда заходить? – я не поняла.

      – Как куда? Заходи как-нибудь ко мне в кабинет. Выпьем кофе, отдохнешь, поговорим.

      Я снова почувствовала, как эйфория подступает ко всему моему существу. После той тяжелой работы в предыдущем подразделении, эта работа казалась подарком судьбы. Я решила послушаться начальника, присев отдохнуть, чтобы не дай Бог не превратиться в злосчастную Наталью. Открыла минеральную воду, сделала живительный глоток воды. Вячеслав Константинович удовлетворенно посмотрел на меня, увидев, что я все-таки его послушалась. В одном я его не послушалась – не зашла на кофе, восприняв его предложение больше как шутку.

      Он стоял рядом и в очередной раз жаловался мне на Наталью. Что она такого сделала, что он все никак не мог успокоиться? Чем она так довела мужика? Может, она ему нравилась и именно поэтому он так бурно рассказывает о ней? Это вполне возможно. Я почувствовала укол ревности, но продолжала слушать его. Он продолжал:

      – Представляешь, они с Ольгой тумбочку не поделили. Я Ольгу специально взял на работу, чтобы Наталье легче было работать, разделил им зону уборки пополам, чтобы не обидно было. Все привыкла работать одна да одна, а тут Ольга появилась. И началось! Та привыкла хозяйкой быть, а тут вторая появилась – бабы! Бабы!

      Вячеслав Константинович часто повторял это: бабы, бабы! Видно сильно они его вывели. Хочу заметить, что в своей речи он часто использовал жаргонизмы и матерную брань, возможно именно такая речь и делала его ближе к простому народу, ведь именно такой «простой народ» работал в этом подразделении. В своем рассказе я по возможности сглаживаю его речь, чтоб не нарушить представлений о его личном обаянии, которое у него было, без всяких сомнений. Сглаживаю его речь, так как понимаю, что, не зная обаяния этого человека, может сложиться отталкивающее впечатление о нем по его грубоватой речи. Тем не менее, и жаргонизмы, и матерная брань была частью его личности и его магнетизма.

      Ольга, кстати, мне уже тоже успела нажаловаться на Наталью. Она мне рассказала, как помыла крышу операторской, а Наталья сверху облила ей чистую крышу грязью. Я про себя удивлялась: «Вот дают тетки! Одной 50 лет, а Ольге – 40, а как дети». Вячеслав Константинович как раз вспоминал этот случай:

      – Наталья залезла на самую верхотуру операторской, и давай сверху водой со шланга решетки поливать – прямо над «Олиной» вымытой крышей. Ольга только крышу почистила, помыла, а та ей давай водой сверху полоскать! С грязных решеток полилась, конечно, грязная вода.

      – Водой залила? – я удивилась, – Она ведь могла задеть проводку, мог быть пожар!

      – Конечно, мог быть. А той пофиг! У нее своя программа в голове. Я вообще заметил и просчитал, что у нее каждый месяц в одно и то же число «кукушку срывает». Но это еще ерунда. Она же у нас еще акробатикой занималась. Сальто делала по котельной, колесо крутила. Вон на те бочки залазит и прыгает с одной