Письма из Лондона. Дженнифер Робсон

хотя я тот еще был ученик. Предпочитал по деревьям лазать или бить окна в консерватории мячиком для крикета. Теперь я ей благодарен, что она проявила настойчивость.

      Аплодисменты известили о появлении музыкантов – двое мужчин в форме поклонились, а потом взялись за инструменты. Скрипач встал в одиночестве в центре сцены, а к пианисту сбоку подсела молодая женщина.

      – Чтобы страницы переворачивать, – прошептал ей капитан Беннетт.

      Тишина… а потом музыка, возвышенная музыка, заполнившая ее мысли, ее чувства, затмила все, остались только чарующие грустные звуки скрипки и отточенное изящество рояля. Музыка оказывала на нее гипнотическое действие, и Руби даже наклонилась вперед, впитывая эти звуки. Классическая музыка, которую она слышала по радио, казалась ей скучной и тяжелой, но сейчас музыка звучала волшебно. Озвученный солнечный свет. Соната закончилась финальным звуковым росчерком, и музыка так захватила Руби, что она чуть не подпрыгнула, когда зал разразился аплодисментами. Она взглянула на часы – поняла, что прошло почти полчаса. А ей казалось – считаные минуты.

      – Вам понравилось? – тихо спросил капитан Беннетт.

      – Очень. Я и понятия не имела…

      – Прекрасная музыка. И, к сожалению, редко исполняется.

      – Но ведь это еще не все, да?

      – Да. Они вернутся через минуту – будет еще Элгар. Он ничуть не похож на Моцарта, но я думаю, вам понравится не меньше. А может, даже и больше.

      Соната Элгара и в самом деле была другой, такой прочувствованной, такой романтичной, что у Руби от удовольствия перехватывало дыхание, по телу пробегала дрожь, а голова кружилась. Музыканты начали убирать смычки, а она удивленно посмотрела на капитана Беннетта.

      – Я знал, что вам понравится, – сказал он.

      – Вы говорите, что этот композитор – англичанин?

      – Был. Он умер пять или шесть лет назад. А почему вы спрашиваете?

      – Не знаю. Только потому, что это самая неанглийская вещь, какую я слышала.

      – Почему? Потому что она такая страстная? – спросил он, и хотя попытался напустить серьезность на лицо, но не смог сдержать улыбки.

      – Наверное, – ответила она, подавляя смешок.

      – Хм-м. Я бы сказал, вам следует получше узнать нас. Ну – нам пора.

      Они вышли на улицу, и, поскольку сотни людей из подвала выбирались довольно медленно, Мэри и Кача пришлось подождать.

      – Мы с Мэри возвращаемся в офис, – сказал Кач. – А вам, Руби, нужно домой. Вам не имеет смысла возвращаться в офис, поскольку я через час все равно отправил бы вас домой.

      – Я пойду с вами, – предложил ей капитан Беннетт. – Живу неподалеку от «Манчестера».

      – И вам не нужно возвращаться на работу? Сейчас только половина третьего.

      – У нас нет строгого расписания. Никто не будет возражать.

      «Даже банкиры работают дольше», – подумала Руби, но кто она такая, чтобы спорить. Они простились с Качем и Мэри и пошли на север по Чаринг-Кросс предположительно к ближайшему метро.

      – Я