.

пекаря, что скупает у отца половину улова. Помнишь?

      Парс утвердительно кивнул.

      – Для того чтобы вместо своих наисочнейших лепёшек с мягким и ароматным сыром, выпекать эти вонючие пироги с рыбой. Что в них люди находят, всегда для меня было загадкой. – Искренне удивлялся Фарс.

      – Постой, постой. – Перебил разогнавшегося брата Парс. И, ткнув тому пальцем в грудь, спросил с сомнением в голосе. – Ты хочешь сказать, что потратил все деньги, чтобы накормить бездомную ребятню у храма Тиши?

      – Вот это правильно! – снова выкрикнул спящий отец, и снова четыре перепуганных глаза зыркнули в ту сторону. – Подтянул на себя и резко за борт! – Закончил рыбацкое наставление отец, причмокнул губами и улёгся на спину, сложив руки ладонями на груди.

      – Ах, да, чуть не забыл. – Перешёл насовсем еле слышный шепот Фарс. – Я ещё кинул пару медяков в чашу для пожертвований богине всего сущего. Вдруг мне зачтётся?!

      Парс изумлённо смотрел на хлипкого, грязного, оборванного брата, и на некоторое время потерял дар речи. От желания наказать сопляка за безумный поступок не осталось и следа. Теперь его сердце наполнилось сочувствием и заботой. А на душе стало легко от гордости за прохвоста, которым он всегда считал Фарса. Но он не мог не задать ещё один вопрос, чтобы выгнать прочь все сомнения из уставшей головы.

      – Не врёшь ли ты мне, Фарс? – Прищурившись, пытался, как умел, строго сверлить взглядом брата Парс.

      – Какой там. – Махнул рукой Фарс, и достал откуда-то из штанов небольшой чёрный кисет с красной стягивающей его поверху ниткой, и такой же яркой тесьмой по краям.

      – Вот, осталось пару медяков. Хотел подложить отцу в его тайник под левым углом. – Фарс ткнул на нижний левый угол печки. Где, они оба знали, один из камней в кладке держался совсем плохо и не был скреплён раствором. За ним было пустое место размером еще с пол камня. Там отец, думал что тайно, копил на мечту всей своей жизни, собственную рыбацкую ладью. Ладью способную выходить не только на мелкие запруды в дельте Смирной реки, но плавать на большую воду. А главное, ходить вверх по течению, чтобы добраться до нерестилища малого серого осетра, чья икра очень ценилась приезжими с той стороны водопадов, где такой рыбы отродясь не видели.

      – Он давно сбился со счёта и прибавку в пару монет даже не заметит. – Констатировал Фарс и протянул кисет брату.

      – Ворованную вещь задорого не продаж, но хоть что-то выручить можно!

      Парс аккуратно принял кисет и одобрительно кивнул брату.

      – Иди, вздремни, пока я поработаю в порту, а в полдень ещё раз обсудим всё как следует.

      Вот так Парс и Фарс стали настоящими закадычными друзьями, а Парс вынес для себя главный урок в жизни, что нельзя однозначно судить за поступок пока не узнаешь всю суть происходящего.

      С тех пор уже как десять лет воровство для братьев стало семейным делом. Они не тырили яблоки на базаре, и не выдёргивали из рук котомки у пышных матрон, что по неосторожности запаздывая до ночи, шли домой по тёмным и