Похищенная весна. Петроград – Ленинград. СОНИЧ МАТИК

выразительно думала.

      – Александровский проспект? – Уточнила Ольга.

      – Не соображу я что-то… Смотрите, женщина, трамвай идет по 1-й Бедноты, затем Красных зорь, на Кронверский…

      – Вокруг крепости?

      – Да.

      – И сворачивает на Александровский?

      – Нет. На Добролюбова.

      Теперь обе женщины выразительно задумались. Девушка извиняющимся тоном предположила:

      – Я в Ленинграде всего год, может раньше так и назывался? – пожала плечами, шмыгнула и отвернулась.

      «В любом случае, буду держаться Кронверкского, а там посмотрим», – подумала Ольга и поблагодарила попутчицу.

      – Ма-ам? Так куда нам ехать-то? – спросила Катя после странного диалога.

      – Катюша, все будет хорошо, – уклончиво ответила Ольга.

      Трамвай действительно выехал на знакомые улицы. Олино сердце отзывчиво убыстрилось, когда на повороте мелькнули темные вышки минаретов. А когда на фоне запечатанной льдом Невы Ольга узнала бастионы Петропавловской крепости, ей уже хотелось выскочить и бежать бегом.

      Трамвай миновал погашенный купол Народного дома, и Ольга решительно потащила чемодан к выходу. Пассажиров к этому времени стало значительно меньше.

      Остановка. Ольга подтолкнула Катю вперед со словами: «Наша! Вперед!». Сама почти выпрыгнула с подножки. Каким-то чудом протиснула чемодан между поручней под нужным углом. И вот уже трамвай номер «26» удаляется к Неве, побренькивая и повиливая красным задом.

      – Ну, наконец-то! – выдохнула Ольга целое облачко. И пока поправляла пальто, платок и Катин капор, объяснила, – Смотри, дом за перекрестком. В пять этажей. Отсюда как раз видно окна гостиной и моей комнаты. Видишь, свет на четвертом этаже? Родители дома, – подбодрила она себя, – нам вон туда, на угол. Так что, почти пришли!

      Преодолев черный сугроб и желтую от конской мочи проезжую часть, Ольга перешла на быстрый шаг. Ей не терпелось, к тому же изрядно похолодало. Февраль – злой месяц. И чем ближе был дом, тем скорее хотелось попасть внутрь.

      Церковная, или как там ее теперь, была пустынной. Только снег под ногами хрустел. Не опасаясь на тихой улице за следом идущую Катю, Ольга метнулась к угловой парадной, дернула дверь и чудом остановилась в сантиметре от заостренного лезвия раскрытых ножниц.

      –Че хоть ты?! – не то спросил, не то окрикнул огромный седой бородач в светлом тулупе и кожаном фартуке.

      – Извините, я тут живу, мне надо… – Ольга настырно обогнула старика, не замечая ни инструментов, развешанных по стенам, ни стола с колодками, подметками и кучками гвоздиков. Ольга толкнула вторую дверь – та была заперта.

      – Ну? И чаво? – спросил старик, медленно протягивая точилом по режущей кромке ножниц.

      – Заперто…

      – Ага, – подтвердил старик с улыбкой где-то в недрах усов.

      – А как же? – спросила Ольга.

      – Дык, со двора все ходют.

      – А… Понятно. Извините…

      – Ну, чаво, бывает… – пожал широкими плечами