Похищенная весна. Петроград – Ленинград. СОНИЧ МАТИК

восторгалась разномастными лошадками, запряженными в пролетающие мимо коляски. А когда Ольга остановилась пропустить торопливого ездока на Антинкату, Катя, не глядя, врезалась ей в спину.

      Но уже на следующем перекрестке все изменилось. Катя увидела пыхтящий паровоз у вокзала и оживилась:

      – Вот это да! Такой большой! А почему вагоны разного цвета? Какие колеса! А как мы заберемся? Там же высоко. Смотри сколько людей! А мы влезем?

      Катя не ждала ответа. Живое переживание всего лишь значило, что прощание прошло успешно, и Катя с любопытством встречает неизбежное. «Как бы научиться этому у нее?» – Ольгу наоборот с каждым шагом все больше обуревали страхи. После злосчастного 1924 года она ни разу не ходила в эту часть Териоков, чтобы не встречаться с жадной и властной бывшей хозяйкой Юлей, жившей в этом районе. Чтобы не думать о ее добром дяде – Алане, которого по ее вине выслали куда-то вглубь Финляндии.

      «Будто иду по спирали. Снова на вокзале. Снова обратной дороги нет… Надо собраться…»

      Оля размякла. Чемодан стал тяжелее, ноги деревенели. Вокзал – то, что для многих предвестник путешествия и приятных впечатлений, для нее же – символ боли и необратимости.

      «Надо собраться…»

      Катя убежала вперед. И только под железнодорожным мостом, пока она пропускала три шумных таксомотора подряд, Ольга сумела нагнать ее.

      – Не убегай от меня, Катюша! Еле догнала!

      Но та не слушала, как только проехали авто, она рванула к вокзалу.

      Ольга полностью увязла в своих чувствах. Они сжимали ей горло, заставляли руки трястись, и на каждый гулкий шаг по залу ожидания подкашивались ноги. Еще в полуобморочном состоянии она объясняла финке в кассовом окошке, что нужны два билета до Раяйоки. Но когда они с Катей вышли к платформам, стало легче.

      Она горстью сняла снег с деревянных перил и обтерла покрытое испариной лицо. Ей уже было не до внешнего вида. Морозный ветер ободряюще охладил грудь, пробежал мурашками по мокрой спине под телогрейкой.

      Катя испуганно смотрела на мать в распахнутом пальто с лицом в снегу.

      – А мне есть снег не разрешаешь. И застегнись! – Деловито распорядилась Катя, подобрав брошенные Ольгой ридикюль и торбу.

      В вагоне третьего класса сидели группками удивительно счастливые люди. Несколько компанией по четыре–пять человек с приличным скарбом. Они улыбались, смеялись, и что самое радостное, они шутили по-русски. Настроение передавалось и Ольге. До молчаливых пассажиров ей не было дела, а вот за развеселыми путешественниками ей навязчиво хотелось подглядывать.

      После проверки документов, Ольга услышала, что они возвращаются в Союз из САСШ. Кроме удивления, вдруг подумалось, что может, ей даже повезло, что судьба не закинула ее так далеко, как их.

      – Ленинград – лянинхра – йанис хра – мистер зайчик? – играла словом Катя. Она стояла между скамеек, прижавшись носом к стеклу. Усадить ее было невозможно. – Где начинается Советский Союз? А Ленинград? А какие там дома? Как пивоварня,