Похищенная весна. Петроград – Ленинград. СОНИЧ МАТИК

одну связку дорогих мне книг! Хорошо?

      Такое решение Катю устроило, она победно вытащила деревянную лошадку размером с буханку хлеба и показушно впихнула в мешок со своей одеждой. По пути будто случайно задев стопки книг, тут же завалившихся на половичок.

      Ольга же немного посокрушалась по поводу двенадцати томиков, так заботливо накануне отобранных и увязанных. Но, вздохнув, распустила бечевку и расставила книги из второй связки на узкие доски вдоль стены, служившие им библиотекой.

      Как бы хорошо они вчера ни уложились, а хлопоты перед выездом заняли без малого два часа. Время начало поджимать.

      – Все! Хватит перебирать пожитки! – скомандовала Ольга, скорее себе, чем Кате.

      Через десять минут они стояли в валенках и пальто возле собранных вещей.

      – Давай-ка присядем. Помнишь, в дорогу что прочесть надо?

      Катя кивнула:

      – Ангел-хранитель, служитель Христов, крылатый и бестелесный… – тараторила Катя, как учил ее Отец Григорий перед отъездом два года назад. Под шустрый ручеек Катиной молитвы Ольга осмотрела комнату в последний раз. Почти идеальный порядок. Будет не стыдно перед въезжающими завтра новенькими. Виртенен предупредил, что комната, если что, будет уже занята. То на вдохе, то на выдохе Катя дошептала. – Смиренно молю тебя о сем и уповаю на помощь твою. Аминь!

      – Аминь! Ну, с Богом!

      Ольга и Катя Петровы не спеша спустились со своими вещами в кухню, затем – во двор. Никто не вышел их провожать. Кто хотел, попрощался заранее. А попусту лясы точить здесь было не принято.

      Распределив по тяжести ношу, Петровы отправились к Виертотие. Чемодан и торба с обувкой, хоть и были тяжелые, но книги нести оказалось намного сложнее. Бечевка резала больные Олины пальцы, и ей приходилось постоянно переменять руки. Больно было смотреть и на Катю, закинувшую на плечо свой мешок. Слишком длинный для нее ридикюль раскручивался под ногами и не давал идти. Она отводила его от себя, неестественно вытягивая руку, но то и дело снова задевала ридикюль ногой.

      Так они вышли по растоптанной дорожке недалеко от русской школы. А когда подошли к аптеке, Ольга поняла, что на поезд в таком темпе они не успеют.

      – Мне тяжело, – призналась Катя, потупив глаза.

      – Постой! Давай отдохнем.

      – Вижу, моя хорошая. Присядь-ка пока.

      Ольга поставила чемодан и мешок на очищенные от снега ступеньки рядом с Катей, тяжело вздохнула и решительно потянула тяжелую дверь на тугой пружине. С трудом протискивая в нее связку книг, она зашла к аптекарю. Минут через десять вышла, перебирая в ладони монеты.

      – Не замерзла, Катюша?

      – Не-а! Ты книги забыла! – заботливо напомнила Катя.

      – Нет, мое солнышко, я их управляющему оставила. Он мне даже на извозчика дал. – Ольга засыпала мелочь в варежку, примерила имевшийся багаж и забрала у Кати ридикюль. – Махнем до вокзала с ветерком?

      Катино живое лицо изобразило одновременно удивление, радость и расстройство, но, пожалуй, четче бросалось в глаза удивление:

      – А