.

еле различимые признаки движения в виде цепочки передвигающихся фигурок людей. Медлить было нельзя. Котрабандисты находились в зоне поражения, пока преодолевали скользкие пороги Пянджа, где течение было бурным, но не широким. Но сразу за порогами, в двух-трёх минутах быстрого шага по воде, их ждало спасение в береговых гротах, где можно было надёжно укрыться и оттуда вести маневренный огонь. Собаки, в предвкушении команды, хрипло и часто задышали, давая натяжку ремням поводков. Рустам, как и было предусмотрено планом операции, выждал нужный момент, и, сложив ладони рупором у рта, прокричал несколько фраз на гремучей смеси средне – азиатских наречий, которых в здешних местах насчитывалось не меньше десятка, и чтобы быть в точности понятым, повторил ещё раз, подкрепив сказанное убедительным аргументом в форме короткой, автоматной очереди. Многие неграмотные жители кишлаков Горного Бадахшана даже не знали, что говорят на древнеперсидских диалектах, на которых говорили и писали несколько веков назад великие Омар Хайям и Фирдоуси. После предупредительных окриков и выстрелов движение по реке ненадолго прекратилось, но вскоре возобновилось вновь, уже с удвоенной энергией.

      – Не стреляйте! Не стреляйте! – взмолился чей-то голос на таджикском фарси. – Я бедный Салим, из соседнего кишлака. Вместе с братом Сафаром идём к вам торговать солью, сахаром и спичками. Мы всегда здесь ходим. Не стреляйте! – Не дожидаясь ответа, «братья», изрядно обременённые ручной и заплечной кладью, ускорили шаг по направлению к таджикскому берегу, пока их не догнали ещё двое плечистых носильщиков, с вещмешками и сумками. Когда же до спасительных гротов оставалось немногим более десяти метров, с чужого берега, из-за скал, ударил отвлекающий огонь группы прикрытия. Вокруг пограничников заплясала отлетающая от скал крошка, и вперемежку с ней повис красный туман из каменной пыли. Над головой тонко и мелодично, словно певчие птахи, затенькали и засвистели свинцовые горошинки. Бойцы тот же час открыли ответный огонь, не давая бандитам поднять головы. Наступал благоприятный момент для захвата наркокурьеров, поскольку, теперь, все четверо, уже успели оторваться на значительное расстояние от группы прикрытия, прижатой к берегу плотным огнём, и к тому же были безоружны, не считая ножей, которые являлись непременным атрибутом принадлежности любого горца. Они уже почти достигли берега, когда Ронин, подав условный знак Рустаму, расчётливым и быстрым движением отстегнул от ошейника «Рэкса» соединительный карабин, и, перекрестив макушку пса, громко и властно отдал команду на задержание. То же сделал и Рустам, и вскоре собаки и люди уже не спускались, а почти скатывались, чуть ли не кувыркаясь, по осыпающейся насыпи склонов, и, при этом, не переставая поливать боевиков огнём, снова вскакивали на ноги и бежали рысью, разбиваясь цепью вдоль береговой линии. На «верхнем этаже» остался только снайпер Фархад со своей остроглазой и верной подругой Зебо, как ласково величал он свою винтовку-«эсвэдэшку»,