Когда не все дома. Мария Владимировна Болдина

на несколько миллиметров.

      Оля резко приподнялась на локте, коварное кресло просело под рукой и перекосилось, она снова не удержала равновесие: плюхнулась на широкое мужское плечо, ударилась лбом о какую-то кость, по всем примеркам выходило, что о ключицу. Она лежала, уткнувшись носом в распахнутый ворот мужской рубашки, но при этом постаралась добавить в шёпот как можно больше зловредности:

      – Тебе не нравится?

      – Нравится… Бархатная… – и Андрей снова поцеловал выбритые на виске узоры…

      После этих слов помимо положенного пресловутого десятка бабочек в животе запылали уши и щёки. Ольга изо всех сил старалась насекомых игнорировать, но они всё равно работали крыльями, как вентиляторы, разлетаясь из живота по всему телу. Необходимо было сосредоточиться, собрать волю в кулак и этой волей вкупе с ершистым характером, как мухобойкой, разогнать лёгкое и пёстрое кружение в теле и в душе. Но вместо силы воли в руках оказалась скомканная мужская рубашка, которую пришлось отбросить, чтобы не мешала…

      Ольга не смогла себе объяснить, как так случилось, что они снова вместе, снова в одной постели, вернее, в кресле?

      Им было не то чтобы тесно, но очень непросто. Необходимо было не разбудить сына, спавшего на диване, и не выдать все подробности примирения родне. Нельзя было и на секунду забыть, что за стеной – детская, вернее, подростковая. Тинэйджеры, конечно, всю теорию уже знают, но Сашка будет против, если её девочки будут готовиться к практическим занятиям, прислушиваясь к подозрительным звукам из соседней комнаты, в которой осталась на ночь тётя Оля, которой «надо поговорить» с дядей Андреем.

      В полумраке, шёпотом, лицом к лицу, нос к носу, губы к губам очень неудобно ругаться. А вот целоваться – пожалуйста, сколько угодно, всё в такой ситуации располагает.

      И даже необходимость вести себя тихо и скромно добавила в эту ночь какую-то пронзительную ноту то ли чуть грустного воспоминания о первых свиданиях, то ли обещания будущих ночей, расцвеченных всеми красками, огнями и фейерверками.

      Ольга всё-таки вырвалась из тесных объятий, скатилась с кресла и села на пол, обхватив колени руками, а потом вдруг неожиданно даже для себя спросила:

      – А хочешь, я снова отращу косы? – и с тревогой посмотрела на своего бывшего, который вдруг обозначил перспективу стать настоящим. Глаз в темноте по-прежнему видно не было, но губы были ласковыми.

      У Андрея ёкнуло сердце от этого отчаянного вопроса и непривычной покорности. Раньше любимая – да, любимая, и бесполезно прятаться от очевидных фактов – редко спрашивала его мнения, а по поводу своей внешности – никогда. Она считала, что жену муж должен принять любой: блондинкой, брюнеткой, и, конечно же с волосами цвета зелёной тины, похожей на ведьму из сказки, о чём сообщать своей ненаглядной не рекомендовалось. Если Ольга пообещала косы, впереди у них ещё не одна ночь, и не один день. Пока ещё волосы отрастут.

      Завдетсадом готовится принять меры

      Эту