Литературоведческий журнал №30. Александр Николюкин

в стихотворении «Ты долго ль будешь за туманом…» снова поэт создал образ России-ночи:

      Все гуще мрак, все пуще горе,

      Все неминуемей беда –

      Взгляни, чей флаг там гибнет в море,

      Проснись – теперь иль никогда…

(1866; II, 168)

      Здесь «ночная поэзия» стала превращаться в социально-политическую лирику.

      Другой путь развития этого жанра состоял в усилении в нем философской тенденции, романтически медитативного и символически картинного начала. «Ночная поэзия» как разновидность романтической философской лирики своего вершинного развития для середины XIX в. достигает в творчестве Тютчева.

      Поэзия Тютчева, субъективно прочитанная Фетом, вошла в глубинные контакты с его философскими штудиями, в частности, с работой над Шопенгауэром и, таким образом, определила новый этап в художественном творчестве поэта.

      Статья Фета «О стихотворениях Ф. Тютчева»11 носит во многом теоретический характер. На основе тютчевской поэзии Фет создавал свою теорию искусства, теорию лирики; он сформулировал основные принципы: о соотношении поэзии и жизни, о сущности художественного образа, о содержании поэтического произведения, о соотношении мысли и чувства в творчестве, о роли и месте субъективного начала в искусстве. У Фета было отнюдь не только апологетическое отношение к Тютчеву. Восхищаясь поэзией Тютчева, тонко чувствуя красоту его стихов, Фет тем не менее сделал несколько критических замечаний.

      Фет упрекнул Тютчева за введение рефлексии в стихи. Он не принял рефлектирующего элемента в стихотворении «Сияет солнце, воды блещут»: «Стихотворение – все чувство, все восторг, но и в нем, при последнем куплете, поэт не ушел от вечной рефлексии. Чувствуешь, что и в минуту наслаждения природой, он ясно видит причину своего восторга»12. Стихотворение «Итальянская villa» также было подвергнуто критике: «Совладав так мастерски с содержанием в начале стихотворения, поэт под конец увлекся своим господствующим элементом – рефлексиею», «художественная прелесть этого стихотворения погибла от избытка содержания»13. Фет считает, что из него следовало бы сделать два самостоятельных стихотворения. Фет говорит о «вечной рефлексии» Тютчева, о его рефлексии как «господствующем элементе», о «рефлективной натуре поэта», из-за которой он не может в некоторых стихах отодвинуть от себя собственное «я»14. Критика Фетом тютчевской рефлексии – это критика романтического принципа, открытой философской тенденции его поэзии. Фет против любой тенденции, он за «чистое искусство». Хотя Фет в статье не подверг критике романтический торжественный настрой стихов Тютчева, но и теоретически, и практически он отверг его. Фет писал: «Моя муза не лепечет ничего, кроме нелепостей»15, «в нашем деле истинная чепуха и есть истинная правда»16. А Тютчев в своих стихах вещал как пророк («Я не свое тебе открою, а бред таинственный духов»), поучал («Мужайтесь, о други, боритесь прилежно»), открывал «тайны» природы и человеческой души. Философско-учительное начало поэзии

11

Русское слово. – 1859. – Кн. 2.

12

Русское слово. – 1859. – Кн. 2. – С. 77.

13

Там же. – С. 80.

14

Там же.

15

Письмо к Я. Полонскому от 21/XI 1891 г. Цит. по: Русские писатели о литературе. Т. I. – Л.: Советский писатель, 1939. – С. 437.

16

Письмо к Я. Полонскому от 23/I 1888 г. // Там же. – С. 437.