Орден святых ищеек. Павел Александрович Данилов

Весь ипцедский хлам – за борт!

      – Голос Хима мертвого разбудит, выключи здесь динамики, – усмехнулся Альред.

      Смибдорт почувствовал, как дирижабль сделал несколько скачков вверх – не иначе из грузового отсека сбросили тяжелые сухопутные машины. Значит, у них было еще немного времени. До этого не было совсем.

      Помогая атомогенетикам войти в транс, мастера отдавали им часть своей силы и получали, как вознаграждение, роль стороннего наблюдателя в ядерном мире.

      Это не было похоже на первый залп горящих стрел на поле средневекового боя, когда вылетают первые нейтроны. Это не было похоже на современную террор-войну на уничтожение, когда запустилась цепная реакция. Это не было похоже на грызущуюся свору собак с единственной сучкой с эструсом, когда в ядерное топливо прилетает возбудитель. Это было похоже на притон с седативными наркотиками, словно все втянули дым э́жроха. Они потенциально могли жить как прежде, но не хотели и не будут, внутри уже что-то «сломалось».

      У Смибдорта разболелась голова, давно такого не было. Альред пытался расшевелить, запустить ядерный мир, промелькнуло что-то вроде искры, почувствовалось движение… безуспешно, частицы сбежали, чтобы их не трогали. Атомогенетик сделал несколько движений, выходя из транса.

      По щекам обоих мужчин, от перенапряжения, текли слезы.

      – Это не передать, не понимаю…, словно они устали взаимодействовать, словно у них депрессия… шаз знает что! – Альред был вне себя.

      – Как остывшие звезды, – глухо сказал мастер. – Пойдем к Химу.

      В капитанской рубке было не продохнуть. Один огрызок сигары дымился на полу, половина зажженной второй лежала возле показаний состояния оболочки дирижабля, третья чадила в зубах Хима. В минуты крайнего напряжения он часто прикуривал новую сигару, забыв о том, что где-то рядом лежит ее дымящаяся сестра.

      Пепел снова напомнил Смибдорту об увиденном в микромире. Новое направление? Новая проблема? Депрессия микрочастиц? И сколько прошло времени, раз Хим успел столько скурить, а на стуле сидел главный инженер, пристегнутый двумя ремнями поверх спасжилета и белой накидки. Рука была загипсована и прижата к груди.

      – Что с распорками внутри главного баллона?! – рявкнул Хим.

      – Давление оболочки критическое, выше тестируемого, и в два раза выше рекомендованного, – занудил бледный инженер, лишившись от перелома и румянца и бежевой туники, которая так раздражала капитана.

      – Шаз ипцедский! Сколько у нас времени?! Как уменьшить нагрузку?! Или ты тут сдохнуть решил? А выживем, до могильной плиты не расплатимся с Хором.

      – Особенно вы, – спокойным голосом обратился к инженеру Смибдорт, – вы ведь официально не военный. Своих псов Хор как-нибудь простит.

      Глаза инженера лихорадочно блеснули, к щекам вернулся румянец – мотивационная речь подействовала.

      – Рад с вами служить, мастер Смиб, – нашел время сказать капитан. – Не вышло?

      Ответил Альред:

      – У