Две жизни Пинхаса Рутенберга. Пётр Азарэль

его отношения с Гапоном пред его смертью происходили по поручению и указанию ЦК. В течение долгого времени партия не желала заявить об этом, чтобы рассеять возникшее в рабочей среде подозрение, что народный защитник Гапон был убит Рутенбергом, правительственным агентом.

      Рутенберг решил требовать от ЦК следствия и суда. Через недели две ему передали телеграмму от Азефа, которой он назначал ему свидание в Гейдельберге. Из Берлина Рутенберг приехал утром. Он хотел прогуляться по Старому городу, по старейшему в Германии университету, посмотреть на возвышающийся над Гейдельбергом замок, бывшую резиденцию курфюрстов. Он с аппетитом пообедал в ресторанчике на длинной пешеходной улице, рассматривая проходящих мимо изысканно одетых дам и чопорных сопровождающих их мужчин.

      За полчаса до назначенного времени Рутенберг отправился к месту встречи. Азеф был одет в дорогой модный костюм, его немного навыкате глаза отражали свет фонарей, возвестивший наступление тёплого июльского вечера.

      – Здравствуйте, Иван Николаевич, – приветствовал его Рутенберг.

      – Здравствуйте, Мартын Иванович. Как добрались?

      – Прекрасно. И прекрасно провёл здесь полдня. Этот город создан для неги и покоя.

      – Я вижу, Вы настроены романтично. Предлагаю пройтись по набережной.

      – С удовольствием. Я читал, что речка Неккар очень живописна.

      Они прошли по застроенным средневековыми домами улицам и вышли к реке.

      – Здесь нас никто не услышит и нам можно поговорить, – произнёс Азеф.

      – Меня до сих пор удивляет и возмущает молчание ЦК. Почему он не заявил о деле Гапона в печати?

      – А что, по-вашему, ЦК должен сказать? – парировал Азеф.

      – Прежде всего, что моя честь вне всяких подозрений.

      – Странный Вы человек, Мартын Иванович! Можно, конечно, заявить, что Гершуни вне всяких подозрений. Но разве можно сказать, что честь Павла Ивановича, Ваша или моя не вызывает никаких сомнений?

      С бывшим руководителем Боевой организации Григорием Гершуни Рутенберг знаком не был. Три года назад его арестовали в Киеве, и он отбывал пожизненное заключение в Шлиссельбургской крепости, а потом в Акатуйской каторжной тюрьме. Рутенберг слышал о недавно организованном эсерами побеге: его вынесли оттуда в бочке с капустой.

      – Вы мне скажите, поручал я Вам убийство Гапона? – вдруг спросил Азеф.

      – Конечно.

      – Вы лжёте, Мартын Иванович!

      Готовые к удару руки напряглись, но Рутенберг с трудом сдержался.

      – Нам не о чем больше говорить, Иван Николаевич. Только передайте ЦК, что я требую следствия и суда.

      – Я передам Ваше заявление. Но как член ЦК буду против, так как это означает суд между мной и Вами. Поэтому Вам надо возвращаться в Россию и работать.

      – В Россию не поеду, – твёрдо заверил его Рутенберг.

      Он воспринял предложение Азефа как очевидное намерение передать его в руки охранки и таким образом избавиться от него.

      – Как знаете! Ну, будем прощаться.

      Азеф