Un'estranea/Чужая. Н. Ланг

никогда не ела ничего вкуснее, – тихо проронила Маша.

      Первая фраза, произнесённая девочкой за весь ужин. Члены семьи с удивлением воззрились на неё.

      – Так и получай удовольствие! – предложил Антонио. Он и сам часто предавался греху чревоугодия. – Если нарушать заповеди, то так, чтобы не жалеть об этом.

      Адриано рассмеялся. Он полагал, что человека невозможно испортить дурным примером. Согласно его убеждениям, всё в жизни следует по заданному пути. Человек – воплощение своей генетической программы.

      Маша украдкой наблюдала за Беатриче. В голове девочки роилось множество вопросов, которые она жаждала задать старой графине, однако не решалась даже заговорить с ней. Мария очень хотела понравиться требовательной бабушке, мечтала добиться её любви.

      – Ты за вечер произнесла только одно предложение, – наклонившись поближе, прошептала Аллегра.

      – Я не знаю, что сказать, чтобы не чувствовать себя глупо.

      – Carina, ты в кругу семьи.

      – Не все так думают, – Маша кивнула на графиню, восседавшую во главе стола.

      В столь почтенном возрасте Беатриче Спинелли не утратила статности и грации. В молодости она была прелестницей и покорила немало мужских сердец. Но Маше она казалась очень высокомерной и чопорной. И бесконечно недоступной.

      Мария почувствовала на себе пристальный оценивающий взгляд старой графини. В нём было осуждение. Беатриче не благословила легкомысленный брак с Ларисой Баженовой, и считала их союз мезальянсом. И назвала развод закономерностью. Русские дамы, по её мнению, не слишком верные, к тому же корыстные.

      – Тебе есть чем похвастаться? – спросила Аллегра.

      – В этом году я выиграла олимпиаду по истории, – зардевшись, произнесла Маша.

      – Всё это пыль на ветру, – изрекла Беатриче, для которой достижения внучки выглядели незначительными.

      Никто не посмел возразить старой графине, чтобы не распалять костёр раздражения. Они продолжили ужин. Тётя отменно готовила, поэтому Маша съела две порции тирамису.

      – Божественно, драгоценная сестра! – воскликнул Антонио.

      Маша беседовала лишь с тётей Аллегрой. Бабушка демонстративно игнорировала её присутствие. После долгого позднего ужина они играли в Scopa8. Аллегра наспех объяснила племяннице правила этой несложной игры, и девочка с лёгкостью освоила её.

      К ночи у Маши закружилась голова. Она говорила по-итальянски, но думала по-русски. И перевод речи занимал некоторое время. Иногда она путала или забывала слова. Эти ощущения внове для неё. Она знала итальянский, но ей ещё многому предстояло научиться. К тому же когда она нервничала, то неосознанно переходила с итальянского на русский язык.

      Ею овладело странное возбуждение. Столько событий и новых ощущений. Но одно чувство было очень ярким и томящим. Тоска по дому и матери с сестрой не давала покоя. Их жизнь продолжится, но отныне Маша не будет её частью. Она заплакала, когда поняла, что ещё долго не увидит старшую

8

Игра в карты.