За твоими глазами. Лина Соле

попроще. Хорошо?

      – Может, тогда на один или два дня? Я не хочу, чтобы тебя уволили.

      – Никто меня не уволит! – она грустно улыбнулась. – Я же незаменима.

      Действительно, когда Марго осталась дома, я чувствовала себя лучше, словно в силах была выдержать жестокий неожиданный удар судьбы. Мы много говорили о детстве, о наших родителях. Анна, мама Марго, любила меня как собственную дочь и компенсировала недостаток женской любви в моем сердце. Она учила нас готовить, шить и вязать, а когда мы стали постарше, стала брать нас в больницу, где работала. Мы помогали ей заполнять истории болезней пациентов, потому что сама она не всегда успевала, работы у невролога было и без того слишком много. Когда в пятнадцать лет я экстренно попала в реанимацию с острым аппендицитом, она примчалась среди ночи, вызвонила лучших хирургов и сидела со мной и папой до самого утреннего обхода лечащего врача. Она всегда была очень добра ко мне, и я могла только благодарить судьбу за то, что послала мне Марго и Анну после гибели моей мамы.

      Так прошло три дня: за разговорами, трогательными объятиями, слезами и безуспешными попытками меня накормить.

      – Мэй, завтра мне нужно пойти в студию на генеральный прогон перед концертом, – прокряхтела Марго. Она забралась на стремянку, чтобы достать осенние сапоги с верхней полки высокого шкафа. Судя по прогнозу погоды, тепло уже не вернется. – Часа на три-четыре. Справишься?

      – Конечно, – в горле пересохло, я прокашлялась и повторила. – Без проблем.

      – А ты придешь на концерт в воскресенье? – она осторожно спускалась с лестницы, держа длинную коробку перед собой.

      – Я как-то… Не уверена, что готова выходить в люди.

      – Перестань, я тебе целыми днями говорю, что пора вставать. Да и свежий воздух тебе нужен не меньше еды.

      – У меня же голова кружится, как я приду? – не унималась я.

      – Поэтому я сейчас же принесу тебе еще блинов! Сегодня за завтраком ты была умницей, съела целых… полблина! – она, хихикая, подмигнула. – Или что тебе приготовить?

      – Блины были хороши. Со вкусом детства, – я осилила попытку улыбнуться, первую за все время.

      – Я тут подумала, – вдруг сказала Марго после моего «обеда» из целого одного блина, – не нужно давить в себе слезы, лучше выплакать все и сразу!

      И включила «Знакомьтесь, Джо Блэк». Всю концовку фильма мы прорыдали, держась за руки. Как только начались титры, Марго быстро набрала новое название: «Сладкий ноябрь».

      – Нет, я больше не могу! – простонала я, вытирая еще не высохшие слезы от закончившейся печальной картины.

      – Надо! – отрезала Марго. История повторилась, наши синхронные шмыганья носом постепенно перешли в рыдания взахлеб. Наверное, со стороны мы выглядели жалко, что не имело ни малейшего значения. Марго вновь лечила мое сердце всеми доступными ей методами, даже, на первый взгляд, абсурдными.

      Я проснулась, когда услышала щелчок входной двери, и подскочила на диване, не сразу поняв, где нахожусь. Я тревожно