Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего. Ф. М. Мухаметшин

какую они получали за свои продукты, насильственно проданные, а иногда и последних волов и самой жизни. Сии обстоятельства отнимали у Молдаван охоту к хозяйственности и делали их неприлежными к хлебопашеству, а наипаче к посеву пшеницы. Обеспечение в собственности и свободное распоряжение плодами трудов своих сделают Молдаван хозяйливыми. Переселившиеся издавна в Россию доказали то собою на опыте, сделавшись прилежными и хорошими хозяевами»¹³.

      Немаловажное наблюдение П.С. Куницкого косвенно поясняет дополнительную причину предпочтения молдаванами проживания в сельской местности и создания исторических условий для расселения торговых и ремесленных народов. Он, в частности, подчеркивал: «…Даже за некоторой стыд почитается быть ремесленником или художником. Пахарь или пастух в большем уважении, нежели всякой художник. Почему необходимость ремесленников заменяют иностранцы как то: Немцы, Поляки, Армяне и Жиды, у которых тамо торговля находится в руках»¹⁴.

      Специальное внимание уделено было им описанию «прежних прав и законов». В контексте не раз затрагивавшегося в научной литературе вопроса об особом статусе Бессарабии, который дискутировался после ее присоединения к России, понятно внимание Петра Куницкого к этой стороне культуры повседневности. Давая общую характеристику состоянию прав и законов Молдавии, автор подчеркивает, что они, «как и политическое состояние ее, зыбки и не тверды». Продолжая свои рассуждения, священнослужитель констатировал: «Они основываются на некоторых определениях владетельных Князей, хрисовами называемых, в разные времена по разными случаям изданных, так же и на Юстиниановых законах, которые однако Молдавский Диван с некоторого времени в таких только случаях употребляет, когда они подкрепляют ту сторону, которую Князь или сильнейшие бояре оправдать хотят; в противном случае называют их старыми и с настоящими обстоятельствами и обычаями земли не сходными. Вообще же можно сказать, что воля Султанов была законом для Молдавских Князей, воля Князей была законом для Дивана, имеющего некоторую тень национального Правления, затем и воля Диванских бояр была обыкновенно законом для земских исправников и судей, а сии, исполняя волю и прихоти верховных своих начальников, не страшились угнетать кого хотели, так что наконец право сильного соделалось правом и обычаем земли»¹⁵.

      Петр Семенович выражает твердую уверенность в том, что «обыватели сего края, освободившись от таковых угнетений присоединением к России, не только не пожалеют о правительстве, под каковым они доселе были, но еще с великою радостию примут те права и законы, какие им даны будут»¹⁶. Одновременно он обращает внимание на необходимость соблюдения статус-кво сложившихся в молдавском обществе интересов: «…Одного только боятся обыватели, чем их не благомыслящие устрашают, а именно: Бояре и прочие чиновники, чтобы не лишили их права иметь Скутельников и владеть своими наследственными или купленными цыганами