Мечтатели Бродвея. Том 3. Чай с Грейс Келли. Малика Ферджух

Sie uns heiraten![7] – выдохнул он с таким же жаром, как если бы позвал: «На помощь!»

      Его кулак ударил о ладонь. Он стоял, качаясь, на краю пропасти, которую видел он один.

      – Leider verstehst Du mich nicht… und ich werde es Dir niemals auf English sagen können![8] – выпалил он единым духом.

      – Но… – испуганно пролепетала она, – вы говорите по-немецки, я полагаю, а я не…

      – Sag ja! Sag ja, es muss! – продолжал он с отчаянным лицом, не сводя с нее глаз. – Oder ich werde sterben…

      – ?..

      Он разом опустошил багажную сетку, подхватил свой чемодан, два ее тяжелых саквояжа и их одежду.

      – Это значит… это значит: «Скажите да! Скажите да, так надо! Так надо, или я умру».

      Он схватил ее за руку, поднял с сиденья и потащил за собой. Дверь услужливо отъехала, как хорошо смазанный конек на льду. Потрясенная, ошеломленная, Джинджер пролетела по коридору и скатилась на перрон, едва дыша.

      На соседнем пути экспресс из Питтсбурга тихонько урчал с благодушием пумы.

      – Вы!.. – воскликнула она, вконец растерявшись, прижав одной рукой волосы, как будто ореховые лепестки могли улететь.

      – Сумасшедший? – рявкнул он со смехом, который мог напугать. – Нет ни малейших сомнений! Осталось две минуты… Этого мало, чтобы сделать выбор, согласен.

      – Черт побери! Пустите, я хочу вернуться в…

      – Во всяком случае, лично мне требуется больше времени, чтобы выбрать между малиновым и лимонным мороженым у тети Уинифрид, – сказал он очень серьезно.

      – …в поезд! Я должна… Нью-Йорк…

      Ее трясло. Он набросил ей на плечи твидовый жакет. Сам он был в рубашке, пиджак на одном плече, потому что руки у него были заняты.

      – Выходите за меня.

      – Вы…

      Он нежно коснулся губами ее щеки. Ее перестало знобить и бросило в жар.

      – Ich liebe dich, Ich liebe dich…[9] Да, это безумие, чистое безумие, но… О Джинджер!

      Они стояли посреди перрона между двумя неподвижными поездами. В уголках его глаз… Она не ошиблась…

      – Одна минута! – выдохнул он.

      …у него тоже были веснушки, четыре светлых пятнышка в уголке века, четкие, как хлебные крошки на чистой скатерти. Она вдруг обхватила его обеими руками за шею. Они поцеловались так, будто больше никогда не увидятся.

      – Это… прощание? – выдохнул он, оторвавшись от нее.

      Он был в отчаянии.

      – Ты подарила мне прощальный поцелуй?

      – Нет! – воскликнула она. – О нет…

      Она решительно схватила его за рукав и потащила к питтсбургскому экспрессу. Он поспевал следом с чемоданами и саквояжами на всех этажах.

      – Цветы яблонь весной похожи на розовый снег! – гаркнул он из-за ее плеча.

      – Всего тридцать секунд! – крикнула она.

      Они смеялись, задыхались, бежали и смеялись, смеялись, смеялись.

      – Розовый… снег? – переспросила она, с трудом переводя дыхание, когда он помогал ей взлететь на первую оказавшуюся рядом подножку.

      – Питтсбург! – выкрикнул человек в красной фуражке далеко на перроне. – Пи-и-и-и-и-иттс-бург!

      Двери

7

Давай поженимся (нем.).

8

К сожалению, ты меня не понимаешь… а я никогда не смогу сказать тебе это по-английски! (нем.)

9

Я люблю тебя (нем.).