Атлас. Личная библиотека. Хорхе Луис Борхес

      Стамбул

      Перевод К. Корконосенко

      Карфаген – вот самый очевидный пример оклеветанной культуры: мы ничего не знаем о Карфагене, Флобер не знал о нем ничего, помимо сообщений его врагов, а враги были немилосердны. Не исключено, что нечто подобное происходит и с Турцией. Мы представляем себе жестокую страну: это знание восходит к Крестовым походам – наиболее жестокому начинанию, отмеченному в истории, и при этом до сих пор не разоблаченному. Если подумать, то христианская ненависть была ничуть не меньше столь же фанатичной ненависти ислама. На Западе великие турки-османы до сих пор остаются безымянными. Единственное дошедшее до нас имя – это Сулейман Великолепный («e solo in parte vide il Saladino»)[5].

      Что могу я знать о Турции по истечении трех дней? Я увидел великолепный город, увидел Босфор, бухту Золотой Рог и вход в Черное море, на берегах которого находили рунические камни. Я услышал приятный язык, для меня он звучит как смягченный немецкий. Здесь, вероятно, бродят призраки самых разных национальностей; мне бы хотелось думать, что в гвардию византийского императора входили скандинавы, а позже к ним присоединились и саксы, бежавшие из Англии после битвы при Гастингсе. Неоспоримо, мы должны вернуться в Турцию, чтобы приступить к ее открытию.

      Дары

      Перевод Б. Ковалева

      Звучанье музыки незримой время

      преподнесло мне в краткосрочный дар.

      Мне дан любви неистовый кошмар

      и красоты трагическое бремя.

      И знание дано: средь жен чудесных

      на свете целом есть всего одна;

      дарована вечерняя луна

      и алгебра иных светил небесных.

      Бесчестие дано. И нет урока,

      что выучил прилежней и верней:

      руины Карфагена, звон мечей

      и бой извечный Запада с Востоком.

      И глина мне дана – основа плоти,

      язык, что все на свете переврет,

      кошмар бесстыдный дан, указан тот,

      кто в нас глядит из зеркала напротив.

      Прочел страницу я в библиотеке,

      что время собирает и хранит.

      И парадокс, чей автор – Парменид,

      мне дан о непрошедшем прошлом веке.

      И кровь, что вздыблена от страсти (снова

      здесь образ греческий), Тот даровал,

      чье имя – меч, кто людям диктовал

      За буквой букву и за словом слово.

      Даны мне имена, а с ними – вещи:

      куб, сфера, пирамида и песок.

      И тело – дар, чтоб я свободно мог

      меж тел передвигаться человечьих.

      Дано мне наслаждаться вкусом дней;

      История моя равна твоей.

      Венеция

      Перевод Б. Дубина

      Утесы, реки, берущие начало в горах, смешение этих рек с водами Адриатического моря, случайность и неотвратимость истории и геологии, прибой, песок, постепенное образование островов, близость Греции, рыбы, переселения народов, войны в Арморике и Балтике, камышовые хижины, сучья, сцепившиеся с глиной, неисследимая паутина каналов, дикие волки, набеги далматинских пиратов, нежная терракота, крыши, мрамор,

5

«Поодаль я заметил Саладина» (ит.). Перевод М. Лозинского.