Птенчик. Хельга Делаверн

81-ому шоссе, несмотря на то, что Риккардо выжимал максимум, допустимый на мокрых, скользких дорогах.

      – Не понимаю, зачем ты хочешь продать магазин, который приносит прибыль, – пробормотала Карла.

      Риккардо прибавил громкость.

      – Я спрашиваю, зачем ты хочешь продать магазин? – от её крика задребезжали стёкла и стих Гарман.

      Риккардо выключил радио.

      – Если я скажу, что мне не нужен магазин твоего отца, ты угомонишься?

      Она надула губы.

      – Хочу тебе напомнить, что наши отцы мечтали о нём, и из уважения к их памяти ты мог бы…

      – Из уважения к ним я на тебе женился, а из уважения к их памяти – ещё не развёлся! Так что я внёс достаточный вклад в этот грёбаный магазин, чтобы распоряжаться им по собственному усмотрению! Спасибо, что согласилась со мной, любимая!

      Риккардо открыл все окна и потянулся к воротнику.

      – Не трогай воротник,– раздался обиженный всхлип с пассажирского сиденья.

      Три мили супруги проехали в тишине, которую изредка нарушали камушки, попадавшие под колёса, и Риккардо, с минуты на минуту готовый извиниться перед женой за грубость, нажал на тормоз после её вопроса:

      – Почему ты не хочешь оставить магазин Оскару?

      – По отношению к магазину будет гораздо гуманнее его сжечь, чем отдать твоему бестолковому брату.

      Он вышел из машины и побрёл к закусочной, в которой когда-то пропадал каждый вторник после уроков. Засунув руки в карманы брюк, Риккардо замер у входа; места, предназначенные для велосипедов, пустовали, но Риккардо отчётливо слышал мальчишеские голоса – «ты поцарапал мой велосипед!», «слезь с моего велика, жирдяй! ты прогнёшь раму!» – и, улыбнувшись, вторил себе тринадцатилетнему – «отец сказал, что если я закончу семестр без троек, он избавит меня от этой дохлятины», и тут же поменялся в лице, когда его одноклассники, оставшиеся там, в далёком 1977 году, скривились и, наперебой крича, «что здесь воняет итальяшкой», разъехались по разным сторонам, оставив его в одиночестве; с тех пор Риккардо прятал велосипед в закутке за углом, где помимо его велосипеда всегда стоял ещё один – сына владельца закусочной.

      – Рикки!– раздалось из «Хонды».

      – Не называй меня Рикки,– Риккардо толкнул дверь.

      Он хорошо помнил, как выглядел «Крабовый утёс» его детства, и с уверенностью мог сказать, что за двадцать лет в заведении ничего не поменялось: те же деревянные столы, те же стулья, барная стойка, состоящая на восемьдесят процентов из кофейных пятен. Всё как раньше за одним исключением – в «Крабовом утёсе» не было посетителей. Из любопытства Риккардо посмотрел на часы: пол-одиннадцатого утра; в это время закусочную обычно атаковали хулиганы-старшеклассники, прогуливающие первые уроки, но сегодня здесь не было никого, кроме Риккардо и самого владельца.

      Рыжий мужчина в старомодных очках с толстой оправой выскочил из-под барной стойки, широко улыбнулся, в спешке нацепил поварской колпак и закричал на всю закусочную:

      – Добро пожаловать в «Крабовый утёс»! Крабов у нас нет, зато есть хорошее настроение и вкусные бургеры! – он подмигнул Риккардо и дал ему меню.– Меня зовут Игорь Мишелс! Чем я могу вас угостить?

      Риккардо сел за стойку.

      – Один кофе, пожалуйста.

      Когда дверные колокольчики оповестили о новом посетителе, Игорь суетливо забегал между стойкой и кухонным столом, не зная, за что хвататься: то ли за меню, то ли за кофеварку.

      – Поверить не могу, что ты оставил меня одну в машине!

      – Покупатели приедут только через час. Я могу выпить кофе? Спасибо, – сказал Риккардо, не дожидаясь ответа Карлы.– Закажешь что-нибудь?

      Она поморщила нос.

      – В этой дыре? Только, если захочу отравиться. Дай мне ключи, – Карла протянула руку,– в этом гнилом городишке невозможно сидеть в тишине.

      Риккардо, ухмыльнувшись, положил ключи на стойку.

      – А раньше тебе здесь нравилось.

      – Где? В «Крабовом утёсе»? – он кивнул.– Ты головой ударился. Я ходила сюда от безысходности так же, как и все остальные.

      Игорь поставил перед Риккардо чашку и облокотился на барную стойку, проводив взглядом стройные ноги Карлы.

      – Ваша спутница местная?

      – Мы оба местные.

      – Да? – обрадовался Игорь.– Я всю жизнь живу в Деренвиле, но что-то никак не припомню вашего лица. Как вас зовут?

      Риккардо проигнорировал его вопрос и кивнул в сторону музыкального автомата.

      – Работает?

      – Да.

      – Сколько стоит?

      – Один цент. Эта машина дьявола не пользуется спросом, поэтому мы не поднимаем цену.

      Риккардо подошёл к автомату, порыскал в карманах пиджака и, забросив монетку в отверстие, чудом не покрывшееся пылью, спросил:

      – Почему машину дьявола?

      – Чудовище не даёт выбрать композицию, – лениво отозвался Игорь, – выплёвывает