Владетель Ниффльхейма. Карина Демина

мне говорящие мальчишки встречались. Не впечатляет совершенно.

      Кошка вновь переметнулась к Джеку и, поочередно мигнув глазами, произнесла:

      – Спустись и помоги девчонке. А то ведь и вправду утащат. И аккуратней спускайся! Аккуратней! Не порань себя! Ну почему вы, человеческие детеныши, настолько беспомощны? Ни зубов, ни когтей… куда ваши родители смотрят?!

      Когда она про родителей сказала, Джеку стало совсем тошно, и он рявкнул:

      – Заткнись.

      Спускаться пришлось на заднице, до того скользким оказался берег. А девчонка и не подумала помогать. Она сидела, раскинув ноги, и ревела, всхлипывая и всхрюкивая.

      Пятки ее в грязных кроссовках тонули в сером комковатом болоте. Чуть дальше оно светлело, избавляясь от илистых взвесей, и растекалось неоглядными водными просторами.

      Если море существует, то оно именно такое – огромное и лоскутное, будто слепленное из разбухших кусков белого, серого и синего картона. Море шевелилось, и куски мешались, складываясь новыми узорами.

      – У…уходи… я… я…ни-никуда… не… не пойду, – заикаясь от плача сказала Юлька. – Я… я д-домой хочу… домой хочу… а так ни-никуда не-не пойду.

      – Ну и дура, – ответил Джек, прикидывая, как быть теперь. Не за волосы же ее тащить в самом-то деле! Хотя, может, и за волосы. Коса у нее была длинная толстая, нарядного рыжего цвета.

      Только если дернуть за косу – девчонка завизжит.

      Точно завизжит. Раньше визжали.

      Когда раньше?

      – Если не пойдешь, тебя гримы утащат, – Воробей не знал, что еще сказать. А она плечиком дернула и ответила, заикаясь:

      – Н-ну… ну и п-пусть! Пусть тащат!

      – Сожрут.

      Девчонка только громче завыла. Джек оглянулся на кошку, но та о чем-то беседовала с Алексом. Ну и хрен с ними обоими. И вообще, с какой такой радости, Воробей тут стоит и беседы беседует? Снот велела? Ей надо – пусть сама и лезет. А Джеку… Джеку плевать. Он на свалке справлялся сам? Справлялся. И тут справится.

      Самому – проще.

      – Как знаешь, – сказал он девчонке и, развернувшись, зашагал вдоль берега.

      А ведь сразу и следовало именно так поступить: быть одному.

      – Эй! – донеслось сзади, но Джек не обернулся.

      Он и цель себе выбрал: белоснежный утес, напоминавший акулий плавник. Утес выдавался в море, а на самой вершине его стоял дом, низкий и длинный, но по виду вполне себе человеческий.

      – Эй! Ты меня так и бросишь? Вот так в-возьмешь и бросишь?

      Воробей ускорил шаг. Но отделаться от девчонки оказалось не просто. Она догнала и, продолжая всхлипывать, пошла рядом.

      И кошка сейчас спустится. И этот, который с нею…

      – Ты… ты такой же… вы все одинаковые! – сказала девчонка, вытирая распухший нос ладонью.

      – Кто – «все»?

      – М-мальчишки.

      Джек оглянулся. Девчонка была высокой и тощей. Изгвазданные джинсы съехали, обнажив белую полоску живота и две кости, которые торчали над ремнем, грозя прорвать кожу. Блуза неопределимого цвета облепила узкие плечи и руки, собравшись на ребрах мелкой складкой.

      На