1999. Эдуард Беспяткин

и устроился на гладком сидении, лицом по ходу поезда. Пока вагон заполнялся пассажирами, он достал из портфеля папку с документами. Медленно перелистывая страницы, он бегло сверял цифры и графики. Было видно, что вся эта процедура уже не имела цели как-то что-то изменить. Просто молодой человек любовался замысловатой информацией на бумаге, пытаясь оттянуть время до отхода поезда. В конце концов, он захлопнул папку, аккуратно положил её в портфель и достал смартфон.

      Разблокировав его он зашёл в «контакты» и выбрал имя «Ангел». Леонид сделал вызов и долго ждал, пока в динамике не прозвучало бездушное: «Абонент сейчас не может ответить на звонок, ваш вызов будет переадресован…». Он ещё пару мгновений смотрел на лицо девушки, закреплённое за этим номером, затем улыбнулся ей и сбросил вызов.

      Положив устройство на столик, он взглянул в окно, за которым суетились опаздывающие пассажиры и персонал вокзала. Весь перрон освещали яркие прожекторы, и утоптанный снег криво отражал холодные, неживые лучи.

      Внезапно Леонид заметил молодую женщину в длинном белом пуховике и изящных, тоже белых, сапожках. Она была без шапки и порывистый ветер трепал её тёмные волосы с какой-то дикой злобой. Женщина просто стояла и глядела в его окно, опустив руки, словно не было ни ветра, ни мороза. Её взгляд был пуст и уходил куда-то по ту сторону вагона. Что-то потерянное было в этих глазах, в этих сапожках и опущенных руках. Живыми были только волосы, которые как бы пытались разбудить хозяйку от плохого сна.

      И только заметив, что Леонид смотрит на неё, женщина испуганно вздрогнула и, резко развернувшись, пошла прочь с вокзала в холодную темноту.

      Свистнул локомотив и дёрнулся вагон. За окном поплыли строения и люди, словно улетая куда-то в прошлое. Проводница громко сообщила, что скоро будет разносить чай.

      ***

      В тёмном небе уже замигали первые звезды. Над гаражным кооперативом опустился ласковый вечер и очищенная от снега дорога, словно серая река, пролегла между пушистыми сугробами. Тёмные гаражи с номерными воротами готовились ко сну.

      По дороге, в направлении бытовки вахтёра, шёл тот самый мужичок в чёрной фуфайке, что намедни снег чистил. Он был слегка под мухой и напевал какую-то дрянь из шансона.

      Возле гаража под номером 247 он остановился и замолчал. Он смотрел на полоску света из дверного проёма и на отрезок шланга в крошечной прорези левой воротины. В этом месте образовалась широкая воронка от тёплых выхлопных газов.

      – Э-э-э, так не пойдёт. Дверцу надо бы открыть, газ он по низу стелется. Сколько дуракам не объясняй, а всё равно травятся, – сказал мужичок сам себе.

      Потом он подошёл к воротам и громко постучал в дверь. Было слышно, как внутри помещения работал двигатель и больше никаких живых звуков.

      – Эй, там! Всё в порядке? – крикнул он в замочную скважину.

      И снова никакого ответа.

      Тогда мужичок тревожно и сильно забарабанил в ворота, понимая, что всё это молчание может быть весьма печальным. Так оно, собственно, и случилось. Уже потом, когда вызвали полицию