500 лет назад – 3.1, или Кавалеры ордена. Дмитрий Свиридов

звать-то тебя, полиглот? – спросил Седов, успевший оглядеть избу. Собственно, она вся была на виду, кроме небольшой отгородки возле печки. Широкий топчан, претендующий на право называться кроватью, с небольшим распятием в изголовье, штуки три полки, на которых виднелась посуда и какие-то бумаги, наклонная подставка для письма возле окна, сундук под топчаном да стол с короткими лавками – вот и вся обстановка. «Кровать явно священника, в закутке пацаны ночуют – подумал Николай Федорович – не сказать, чтоб особо богато».

      –И ничего я пыль не глотаю – теперь вихрастый набычился – а зовут меня Петькой. Это мои так решили. Чтоб, стало быть, и Петром, и Питером можно называть, одно и то же выходит.

      –Полиглот – это, по гречески, человек, который на нескольких языках говорить может – пояснил Седов, которого эта ситуация несколько забавляла – а товарищ твой что же молчит?… Он русского не понимает?…

      Блондин покраснел и негромко выдавил из себя:

      –Плохо…

      –Как тебя зовут? – Седов перешел на немецкий – чем вы вообще занимались у вашего… патера Бенедикта?

      –Отто – Олав! – одновременно сказали оба парня. Мелкий при этом заржал.

      –Тихо! – Николаю Федоровичу пришлось повысить голос, и он тихим незлым словом вспомнил время, когда его сын был в подростковом возрасте. Давно это было, и ладно, хоть дочь тогда выносила мозг в основном матери, а парня бывшая на время вообще отправляла к нему, мол, мужское дело, одна не смогу его правильно воспитать. Было нелегко, кто понимает, но Седов тогда справился. И даже обходился без рукоприкладства. А кстати…

      –Тебе, Петр, наверное, от патера часто попадало, да?

      На этот провокационный вопрос Петька насупился и замолчал. Что, собственно, и требовалось.

      –Так Отто или Олав? – переспросил старче, с любопытством глядя на блондина.

      –Мать звала Олавом… мне говорили, что я из данов… здесь стали звать Отто. Я был помощником у патера, ну, во время служб. А так мы с Питером по хозяйству больше…

      –В церкви прибираться, по дому тоже – пояснил оттаявший Петька, бывший, по ходу, тем еще электровеником – и потом, патер других языков не знал, а у нас тут кто с Руси, кто только на местном…

      –А вы и местное наречие знаете? – заинтересовался Ефим – и язык данов? – он посмотрел на Отто-Олава. Тот снова покраснел:

      –Нет… Мать, она… в замке… на кухне работала… отца я не знаю… местное знаем оба.

      –Конечно – снова встрял Петька – по деревням-то, считай, половина на нем балакает, из старых. А кто новые, так те или с Руси, или литвины, или из купленных немцев.

      Тут живот у кого-то из парней снова выдал руладу, и Седов принял решение:

      –Михайла, будь добр, сходи с ними на поварню, пусть накормят. Скажите только, у вашего патера бумаги какие были ли, и церковь как открыть?

      –Все бумаги на полке, а церковь открыта. Малый вход – теперь первым успел Олав.

      –А ларец ваши вчера забрали – снова влез под руку Петька.

      –Идите уже – Николай Федорович