500 лет назад – 3.1, или Кавалеры ордена. Дмитрий Свиридов

было известное, от бабушек с мамами, народ еще пошутил, что простых вещей уже не помним, и князю по заказу принесли с поварни в отдельном кувшине молочного напитка. Как он сказал, сразу полегчало, так что он потихоньку прихлебывал его, пока со стола была убрана посуда и стали подходить десятники. Отряд устраивался на отдых, до ночи было еще далеко, но сумерки давно превратились в полную темень, и на улице никому, кроме дозорных, делать было нечего. Так что через полчаса после ужина, не позже, возле камина собралось все руководство.

      Седов с Ефимом за это время провели перевязку у раненых, пришлось еще поймать того, у кого ранена была рука – он пытался сопротивляться, говоря, что само заживет, чем напомнил Николаю Федоровичу Гридю во время их первой встречи. Средство против таких капризов было известно, Черному (а оба раненых были из его десятка) было объявлено, что у него два вечера будут внеплановые занятия по оказанию первой помощи. Боец перестал трепыхаться и дал промыть и перевязать рану. Рука была левая, разрез – только по мягким тканям, так что опасности на самом деле не было, конечно.

      А вот второй раненый пока лежал. Сидел, точнее, полулежа, в небольшой комнатке. Рана у него тоже была не опасной (внутренняя сторона бедра, но не затронула артерии и вены), но в пылу короткой схватки, когда уже сбитый на пол, но не добитый орденец скорее ткнул, чем разрезал, его ногу своим кошкодером, он не заметил кровотечения и потерял приличное количество крови. Сама рана, очищенная и промытая, как полагается, не загноилась, и воспалилась-то слабо, но лежать ему еще с неделю надо было точно – разрез был глубокий. Ему обновили мазь и оставили хрумкать морковкой со свеклой да запивать сладким – слова старца про то, что полезно для восполнения крови, хорошо запомнили все бойцы отряда…

      Седов успел еще найти Гридю и спросить у того, что за ларец забрали у священника. Тот притащил небольшую плоскую деревянную шкатулку и повинился, что про бумаги-то и забыл, а серебра там, считай, и не было, одна медь. В шкатулке, рассматривать содержание которой он вернулся в каминный зал (там зажгли свечи в подсвечниках, и удобно было разобрать текст) лежал свернутый пергаментный свиток, в котором некий епископ (подпись была совершенно неразборчива) направлял патера Бенедикта в Везенбергскую комтурию Ордена. Кроме него, там было еще несколько бумаг, оказавшихся письмами патеру с родины, от отца, как понял наскоро просмотревший их Николай Федорович. Он не стал вчитываться, все же чужие письма (хотя какое сейчас-то уже это имело значение), сложил все бумаги обратно и стал слушать, что говорит князь.

      В зале собрались все десятники, Петр, Седов и Ефим с Михайлой. Князь, все еще похрипывая, дал слово Петру. Тот, со своей улыбкой, начал:

      –Вести у меня разные, начну с хороших. Кто-то из вас уже знает, но я все же повторю: оказывается, Орден воюет с Литвой. Точнее, летом они сцепились на своем рубеже – вроде, крестьян угнал Орден у литовцев. Но это не точно, а точно то, что по осени, как все урожай собрали, со всех орденских земель ушло ополчение, небольшое