Водные ритуалы. Эва Гарсиа Саэнс де Уртури

бы само собой разумеющимся тоном.

      Лицо у меня вытянулось, я ее не понимал. Нет, я ничего не заметил.

      Она подняла свитер и показала мне свой живот. Гладкая, ровная кожа, которую я все так же желал.

      – Я беременна с августа, с праздников Белой Богородицы, Унаи.

      Это произошло случайно, само по себе: у меня на губах появилась улыбка. Широченная.

      Мое шоковое состояние длилось несколько секунд, ровно столько мне потребовалось, чтобы заметить хмурое выражение ее лица.

      «Что? В чем дело? Я знаю, что это не повод начать серьезные отношения, но…»

      Я с головой ушел в писанину, чтобы хоть немного погасить охвативший меня пожар и скрыть смущение.

      – Сейчас я не могу сказать с уверенностью, чей это ребенок: твой или Нанчо.

      Нанчо. Разумеется. Всегда и везде Нанчо. Вездесущий Нанчо.

      – За несколько дней до этого я с ним переспала. Я его не хотела, я все время думала только о тебе; это было частью рутины, от которой я не смогла увильнуть. Я не чувствовала ничего, кроме досады, потому что это был не ты. После того, что произошло между нами в подъезде восьмого числа, я больше не могла с ним быть. Я воспринимала это как измену тебе. Хочу, чтобы ты знал: я никогда тебе не изменяла. В общем, я забеременела в те дни, а значит, ребенку теперь…

      «Четырнадцать недель», – подсчитал я, пристально глядя на деревянные паркетины на полу гостиной. У меня болела голова, просто раскалывалась. Кость под шрамом, продырявленная пулей, ныла, как во время грозы в Вильяверде.

      – Четырнадцать недель, – она кивнула.

      «С ребенком все в порядке? Ты говорила, что твой первый ребенок страдал какой-то редкой болезнью», – с трудом выводил я на экране. Почему-то тревога за ребенка была моей первой рефлекторной реакцией.

      «Ребенок должен быть здоров, ты не можешь пройти через это снова», – подумал я.

      – Да, это был несовершенный остеогенез второго типа. Пока не знаю. Болезнь можно обнаружить с помощью ультразвука, начиная с четырнадцатой недели или, скорее, шестнадцатой. Я все держу под контролем. Это рискованная беременность – отчасти из-за истории с моим первым ребенком, отчасти из-за возраста. Поздняя первородящая, говорит мой врач. Унаи, я не имела права скрывать это от тебя, но призналась тебе вовсе не для того, чтобы ты заботился о моем ребенке.

      «Может, и моем тоже».

      Она снова села рядом со мной на диван и посмотрела на мою руку, не решаясь к ней прикоснуться.

      – Дай бог. Надеюсь, что он твой. Когда я узнала, что беременна, я пару недель была в шоке. Пыталась не думать о том, что Нанчо убил двадцать одного человека, что он женился на мне, потому что я помогала ему быть в курсе расследования, что я сосуществовала с интегрированным психопатом, как ты сказал бы. Я решила начать с нуля, закрыть навсегда этот этап жизни. Моя мама приехала за мной в больницу, когда я лежала под наблюдением из-за рогипнола и укусов пчел. Она отвезла меня обратно в Лагуардию, и я попросила ее заняться квартирой,