Отец (не) моего ребенка. Ольга Висмут

я закончила. Можете меня забрать? – стараюсь говорить ровно, но голос предательски дрожит.

      – Ой, слушай, я тут еще занята. Вызови такси. Дворецкий оплатит по счетчику.

      – Эля, – зову ее, но она бросает трубку.

      Я опускаю смартфон и поднимаю взгляд на Владимира.

* * *

      Барковский смотрит на меня так, словно все уже обо мне знает, все для себя решил. И что бы я ни говорила, как бы ни пыталась объяснить ситуацию – это уже не важно. Он смотрит как человек, который принял окончательное решение, и никто не сможет его разубедить.

      Даже не знаю, как сказать ему, что Илья не мой сын. Он ведь потребует доказательства. Не поверит мне на слово. Решит, что я от больного ребенка открещиваюсь. Сначала скрыла его существование, а теперь вру, что он неродной.

      Значит, нужно действовать иначе. Объяснить все при Эле и Викторе, сказать, что документы на усыновление лежат в деревне, у мамы…

      Вот предлагала же купить ей смартфон! Так нет, отказалась, так с кнопочным и живет! А сейчас могла бы просто сфотографировать свидетельство и на мессенджер выслать. М-да… идиотская ситуация…

      Без свидетельства об усыновлении мне никто не поверит!

      – Пошли, – Владимир прерывает мои размышления, кивая в сторону своей иномарки.

      – Я с вами никуда не поеду, – отступаю на шаг. – Можем поговорить прямо здесь. Хотя вообще не вижу причины объяснять вам что-либо.

      – Ты права. Мне можешь ничего не объяснять. К тому же я не настроен слушать твои сказки.

      Он делает шаг ко мне. Нависает как башня. Сейчас он кажется особенно высоким и мощным.

      – Но у тебя внутри ребенок моего брата, – цедит с неприязнью. – Сейчас поедем к нему, и там ты все расскажешь. А затем мы вдвоем решим, что с тобой делать.

      – Вы правильно сказали, – вздергиваю нос, – это ребенок вашего брата! Вы здесь вообще ни при чем. Хотите чтобы я с вами куда-то поехала? Звоните Виктору! Пусть приезжает и забирает меня.

      – Не понял, – Владимир сводит брови к переносице.

      – А чего тут не понять? Я буду разговаривать только с Элей или ее мужем. С теми, кто мне заплатил. А не с вами! Вы тут вообще никто!

      Похоже, мои последние слова не на шутку разозлили его.

      Владимир хватает меня за руку. Но я успеваю отдернуть ее.

      – Вот паршивка! – цедит он.

      – А вы ненормальный! – отвечаю в тон ему. – Вам не стыдно угрожать беременной женщине? Или вы всегда так с людьми поступаете?

      Мимо нас на стоянку перед больницей въезжает полицейский патруль. Владимир не обращает на машину никакого внимания. А вот я приосаниваюсь:

      – Только троньте – я буду кричать! Полицейские арестуют вас за хулиганство!

      – Кричи, – спокойно кивает он и складывает руки на груди. – Хочу посмотреть на этот спектакль.

      Из полицейской машины выходит немолодой мужчина в форме. Скользит по нам безразличным взглядом, узнает моего спутника и расплывается в подобострастной улыбке.

      У меня падает челюсть.

      Владимир никак не реагирует на улыбку полицейского, продолжает смотреть на меня.

      Я же в полной