Голоса лета. Штормовой день. Начать сначала. Розамунда Пилчер

упрямо сжала рот, словно перед лицом неизбежного собиралась с силами, чтобы смириться с тем, что ее ждет. Потом отвернулась от него и вновь зашагала.

      – Ты будешь приезжать ко мне, – сказал ей Алек. – Летом мы снова поедем в Гленшандру. Попробуешь поймать лосося в этом году.

      – А что будет с Дипбруком?

      – Наверное, продам. Зачем мне этот дом, если твоей мамы здесь нет.

      – А ты?

      – Буду жить в Ислингтоне.

      – Моя комната в Лондоне… – с болью в голосе произнесла она.

      – Это – твоя комната. И всегда будет твоей…

      – Я не о том. Просто я хотела бы взять с собой несколько книг… Я записала названия. – Габриэла вытащила руку из кармана и протянула ему листочек линованной бумаги, вырванной из тетради.

      Он взял листок, развернул его, стал читать: «Таинственный сад», «Мир приключений», «Унесенные ветром». Список книг был длиннее, но он почему-то не смог прочитать его весь.

      – Конечно, – хрипло произнес Алек, запихивая листок поглубже в карман пальто. – Что… Что-нибудь еще?

      – Нет. Только книги.

      – Не знаю, говорила ли тебе мама, но я повезу вас в аэропорт. И книги захвачу. Если еще что надумаешь взять, дай знать.

      Габриэла покачала головой:

      – Это все.

      Туман превратился в дождь. Капли заблестели на ее волосах и грубой ткани его синего пальто. Они обошли поле и теперь направлялись к зданию школы. Сошли с травы и зашагали по гравию. Камешки хрустели под ногами. Казалось, больше им нечего сказать друг другу. У подножия лестницы, ведущей к внушительной парадной двери, девочка остановилась и снова повернулась к отцу лицом.

      – Мне нужно переодеться к уроку физкультуры, – сказала она. – Тебе лучше не входить.

      – Тогда давай прощаться. Не хочу прощаться в аэропорту.

      – Что ж, до свидания.

      Руки она по-прежнему упорно держала в карманах пальто. Он взял ее за подбородок и приподнял ее лицо.

      – Габриэла.

      – До свидания.

      Алек наклонился и поцеловал ее в щеку. Впервые она открыто посмотрела ему в лицо. На мгновение их взгляды встретились. В ее глазах – ни слез, ни упрека. Потом она пошла прочь, поднялась по лестнице, ступила под крышу величественной колоннады и скрылась за дверью.

      Они улетали в Америку в следующий четверг, его жена и дочь, вечерним рейсом на Нью-Йорк. Алек, как и обещал, отвез их в аэропорт. Потом, когда их рейс объявили, он попрощался и пошел в галерею для провожающих. Вечер был сырой, темный, небо затянули низкие облака. Он стоял и сквозь стекло, по которому струился дождь, смотрел на летное поле, ждал, когда взлетит самолет. Точно по расписанию огромный лайнер, мигая огнями в вечерней мгле, вырулил на взлетную полосу, взревел и поднялся в воздух, а через несколько секунд уже исчез в облаках. Алек дождался, пока гул двигателей не стих в темноте, потом повернулся и по гладкому полу зашагал к эскалатору. Всюду сновали люди, но он их не замечал, и в его сторону тоже никто не повернул головы. Впервые в жизни он чувствовал себя ничтожеством,