Пушкин и другие флотские. Морские рассказы. Виктор Красильников

маловразумительный протокол.

      Крайне недовольными, во что впутались, отбыли восвояси.

      Утром на белом «рафике» милицейский чин. Свой, вроде бы, да испорченный некой оглядкой. Сразу начал Вальку запугивать:

      – Собирайся честные показания давать. И очки тёмные надень. Больно на жалость давишь.

      Находчивая дева его поддела:

      – Были бы, не нацепила. Зачем факты прятать?

      В ментовке вовсе обескуражил. «Негоже, даже с перепоя, сочинять небылицы. Завод тебе не парк. Там ра-бо-та-ют. Вот ты пишешь: «Возвращалась из ресторана». Синяки тогда понятны – брякнулась где-то. Причём тут культурный инженер-семьянин? Он хотел тебя, пьяную, довести. Вместо благодарности – сотрясение мозга. Вашему боцманюге придётся отвечать пред законом. Тебе тоже – за оговор».

      Северных на дешёвый понт не возьмёшь. Валя заупрямилась играть роль дурочки. С нажатием кнопки семейка универсального инженера подключилась. Для начала всплакнули.

      Призвали не губить. Розовенькие детки подученно непрестанно хныкали. Хозяин кабинета хитрым лисом:

      – Гражданки, поищите другое место. Есть тихое кафе за углом.

      Милицейский гипноз и приставучесть подействовали.

      Сродники негодяя, пряча жмотность, в заведении рассыпались: «Не желайете с бальзамам? С ликёрчекам? Штрудел яблочни кароши?» Ненавидели и всё ж по-собачьи смотрели в глаза. Страх как боялись пропустить отклик русской прощенческой души. Уловили-таки. То был золотой пятачок Валькиного решения. Главное – спасти от уголовки того, кого невольно впутала. Снова майор с «правильным» пониманием малых наций. Где наша не пропадала?! Он ей слово: боцману ничего не будет. Она ему бумагу: «…по согласию, без всякого насилия…» На пороге не сдержалась – схулиганила:

      – Чао, подлполковник.

      За заветное звание, проглоченное неотфильтрованным, тоже ничего не бывает.

      Новое днище. Прежние тревоги. Решил Ибрагимов на паях со старпомом в будущее заглянуть. Нечто вроде спиритического сеанса под спиртное. Вся подготовка свелась к накрытию стола. Лишая обдуманности, через пять(!) всего метров, Резван звонит:

      – Зайди насчёт бункеровки топлива.

      Дед с листочком и флотским этикетным шиком:

      – Мэй кам ин?

      Те с радушием, какое смогли изобразить, почти в один голос:

      – Ну что?! За окончание второго ремонта.

      Выпили. Закусывают. Кэп внезапно и спроси Мартемьянова:

      – Как полагаешь со своими трансцендентальными способностями, беды наши кончились?

      – Нет. Валькиной честью не отделаться.

      Ох, как засвербило старпома ругнуться. Всё ж не дал хода словцу перчёному. А культурно-равнозначного ему, никогда в словарь Ожегова незаглядывавший, не приискал. У всех разом испортилось настроение. Автоматом опрокинули вторую, третью.

      – Малость чем-нибудь утешь?

      – Не при всех нас, то будет. Вообще, как мы ходим?! Поразишься! Раньше в захудалой избушке и то иконки. Моя бабка причитала бы: «На кого уповаете? Ни лика Господа, ни Николая Чудотворца. Нечисть