Пушкин и другие флотские. Морские рассказы. Виктор Красильников

Для этого прошаркал тапками до кормовой барбетки. Поднялся к овалу кормы. Окинутая взглядом прелесть штиля под сумраком впечатлила. На рупь усилить бы картину не в стыд и самому Айвазовскому. Требовался пустяк: выбрать другую точку. Рядом помойный контейнер с крышкой.

      Момент – и он на нём. Только-только распрямился. Ногу отставил эффектно. Свежие впечатления вдруг резко накренились. Вместе с ними Лёха. Причём уже отдельно, перегоняя содержимое постамента.

      В полёте спасительно вырубились чувства. Слава Богу, сердце билось, не смутясь ничем. Его хозяин принадлежал к людям, желающим сказки. Если вы пренебрежительно подумали… Нет. Ошибочка. Таковые то спасали, то губили Россию. Всё зависело от того, кому поверили. Князю ли Пожарскому с Мининым али Керенскому с картавым землячком.

      Средь безжалостной стихии Алексея определенно Кто-то хранил. Он же лично дожидался обязательного чуда. «Захватив ветерок», вроде помощника обрёл. Острым зрением приметил: кажись, бревно. Догнал, расходуя остатние силёнки. «Точняк! Брат стензель после лесного рейса. В натуре с нашего судна».

      Чем-чем, а досками тогда Европу мы завалили. Вот и плавали отслужившие коротенько своё назначение.

      Главное – брёвнышко дрейфовало в том же направлении. Окольцевал родимое руками. Роздыху предался. Даль по не-многу запросматривалась. Иногда её скрывали обрывки тумана. Но мореплавателя на подсобном средстве сие не огорчало. Вообще бы ликовал, узнай: не море покоряет – Щецинский залив[21]. Чрез сбившееся время горизонт очертился рассветным небом и чем-то пока неясным. «Ёк макарёк! Берег, что ль?!»

      … Возвращаясь к королевской вахте, проследим иное.

      Вдоль «Бурмейстера» вышагивал пышущий гневом механик. На часах против пульта 20 (!) минут пятого. Разорался бы, да Булдаков затягивал с появлением. Другой моторист, побывавший у пустой койки напарника, занялся в сепараторной. На работы погрязней требовался именно запропастившийся. – В льялах сгною стервеца, – озвучил третий последнее проклятие.

      Рванул из зажимов трубку телефона. – Мостик – машине. У меня Булдаков до сих пор отсутствует. Пошлите матросика поискать дурня. – Мой матрос на руле, а ваш, как его, поди, уснул на горшке.

      Зарифмованное старпомом поддело острее острого. Трубку в сердцах обратно вогнал. Окончательно подорвала выдержка. На рысях по трапам до верхних решеток. За турбинами наддува выход в матросский коридор. Шасть в «отдел горшков». Никого! Чертыхаясь беспрерывно, обратно в яму. Снова за телефон. – Совет проверил. Серьёзно говорю: ищите!!!

      Палубный моряк, снятый с приборки, прошёлся от бака до кормы. Неупустительно заглянул в коллективные местечки.

      Доложился: нет, мол. Старпом минуту колебался, что задействовать? Позвонить или дунуть в свисток переговорки. Удобней, конечно, почивающему мастеру старинный способ и как раз в спальне над ухом. Значит: «ф-ф-ф» – во всю силу лёгких. На отклик зачастил подробности…

      …Несколько человек исследовали палубы «Валдая». Куда толечко возможно – сунули

21

Щецинский залив – дл. 33 км, шир. 46 км.