Крылом мелькнувшая. Виктор Красильников

нет же, заполучил ещё! Жестокое известие заставило с киношной скоростью пережить давнишнее. Будто разрывная вспышка высветила затаённое в последней встрече.

      На том северном юге что-то стряслось. Сердце Галинки никак не растворяло нестерпимую обиду. Объясниться со скандалом – иной родиться надо. Но и простить голубушка не смогла.

      Отвергнут же какой-то Сашка и я, пытавшийся быть благодарным. Новым руслицем свернула вольная прочь. На этот раз терзал её совершенно другой расклад. Достало бы времечка как-нибудь излечиться душе! Спасает Вера, спасает щедрость дней с терпением и привычкой жить. Злая бесовская сила, боясь проиграть им, внушила поторопиться…

      Галинка, Галинка, что ты наделала?! На бережку занебесной реки, где мается душенька, знаю, жалеешь нас. Милосердней, похоже, меня, ибо видела наказанного больше всех».

      Вон оно что

      Над «давным-давно» – нынче пошутят: «О! Это ещё до битлов». Тогда будем от рок-н-ролла считать. С самого захвата им планеты. Даже в наглухо заколоченном Советском Союзе, некоторые зафанатели, то есть ритмично задёргались всеми членами тела.

      Большинство же народа, из всего заграничного муз. изюма, знало Ив Монтана. Потому как француз юманитешный44, шансонил тихо и к чувствительной радужности непонятно. Но и наших русских песен, пока не чурались. В домашних застольных компаниях имели они полный, неделимый ни с кем успех. И чему тут удивляться? Как-никак неспешно катили пятидесятые годы прошлого века. О ту пору и произошёл занятный случай.

      Круче всех по продвинутости, были, конечно, лишь моряки-загранщики. Особенно парни из младшего комсостава. Старшие в званиях держались довоенных представлений: как да что и на кого всегда оглядываться. Тех и других понять, возможно.

      Молодым весьма малым развесом досталась беспощадная сталинщина. Быть теперича модником в струе, разве нездорово? А солидный возраст, напротив, выученные уроки собрался помнить досмерти. На происходящие в стране хрущёвские перемены (читай, пертурбации), смотрел с осуждающим прищуром. Ох, мол, заиграетесь, вы. Не стоять долго слабеющему порядку! Вообщем-то, так оно и вышло. Да лучше я вплотную рассказом займусь.

      Любил один капитан, с заглазным отчеством Силыч, кого-нибудь распечь. «Ужо тому за дело». Однако увлёкшись словесным бичеванием, употреблял родимый дар до явного перебора. Сам он этого замечать не хотел. Шкурил и шкурил с хорошо просматриваемым удовольствием.

      То Силыч четвёртого механика прихватит за подпаривание сальников грузовых лебёдок, более усугубительней – брашпиля. Довеском, кем палуба осолидолена45, ему же припишет. То третьему меху достанется за аварийный, по кэповскому мнению, перерасход запаса котельной воды. У второго найдёт всяко-разные корни зла. В их числе неразродный: пошто шлак не с того борта вечно топят?! Деду воздаст за недоданные мили, поскольку не всегда удавалось кочегарам держать пар на марке. На оправдания, что в бункерах дрянной уголёк со шпица46, Силыч саркастический похмыкает. На копейку того

44

юманитешный – то есть сторонник французской компартии.

45

осолидолена – запачкана солидолом (смазкой).

46

со шпица (сленг) – со Шпицбергена.