Вечный эскорт. Саша Кругосветов

и менее разборчивые институтские друзья, я не прибегал, презирать подобные развлечения – не презирал, но вообще-то избегал их.

      Однажды в воскресенье заскочил к знакомому по отдыху в Крыму – Эдику Каплану. У него была комната в огромной, захламленной, как чулан с велосипедом, оленьими рогами и чьей-то бабушкой, коммуналке на Невском, как раз напротив Колизея. Бабушка знала меня, впустила: «Эдик ушел, сказал – ненадолго, подождите». В его комнате – рыхлая деревенская деваха.

      – Ты к Эдику? Сейчас вернется. Он не один. С Маркушей и Вовиком. Побежали в вендиспансер. В марганцовке пополощутся и анализы сдадут. Да нет, я не в обиде. Они меня хорошо вчера все втроем приняли… Хорошие парни. У меня давно таких не было, интеллигентные ребята, про Хемингуэя рассказывали, и мужики что надо. Поговори с ними, пожалуйста, боюсь, как бы не обиделись. Я вчера хлебнула лишку – водка, вино, намешала всего, – а потом песни пела «я не такая, я жду трамвая», может, и выражалась не так. Еще подумают, какая-нибудь некультурная. А ты не хочешь со мной, парнишка? Посмотри на сосочек – словно ягодка в соку. У городских такой не найдешь. Как ты хотел бы, может, по-французски? Не хочешь или просто стесняешься? Ну и зря. С утра оно всегда в охотку.

      Девушка была так себе, да меня на эти приключения и не тянуло. В Париже, правда, однажды снимал путану. Не понравилось. А вообще-то, брезговал. Да и зачем? Мои институтские подружки и приятельницы, без сомнения чудные девушки, не отличались пуританскими нравами и, не обременяясь сложными морально-нравственными императивами, с удовольствием и вдохновенно отдавались веселому, легкому соученику, своему брату – студенту.

      Их приятно удивляла моя образованность, а также интригующий комментарий в самые горячие минутки: если крики, то Дунгласа, если фрикции, то Фербенкса (про Фербенкса я до сих пор не знаю, кто это; есть актер такой, и почему это его фрикции, какие такие особенные фрикции у этого Фербенкса?), если эякуляция, то Кулиджа или Янга, смотря по обстоятельствам.

      Спросите меня, чем я занимался. Чем вообще занимаюсь? Учился, работал, женился. Сейчас книги пишу. Много поездил. Всюду – молодые женщины. Женщины, девушки, missis, miss, замужние, незамужние. В транспорте, на заводе, на конференции, студентки, слушательницы, стюардессы…

      Какое счастье, что у нас нет харассмента, на всех можно взирать, пялиться, со всеми флиртовать – абсолютно безнаказанно. Взирал и пялился – везде я искал нужную мне геометрию, везде искал контуры ундины.

      Почему ундины? Я отнес Ана-подобных девушек к ундинам, русалкам. Ясно, что эта порода вышла из моря. Не исключено, что все люди когда-то вышли из моря. Может, и не все. Но у некоторых девушек точно есть русалочьи гены. Кто учил древних шумеров наукам, гончарному делу? Кто преподавал им астрономию, объяснил устройство и воспроизводство метрической системы мер и весов, заново открытой во Франции в конце восемнадцатого века? Предание гласит, это сделал некий мудрый человек, который выходил к шумерам из моря. Неведомый морской мудрец Оанн. Его дочерей называли русалками.

      Как