Мотыльки. Майя Неверович

на порожках совсем не хотелось.

      Пожилая женщина подошла. Но открывать не спешила. Она из-за стеклянной двери махала руками, показывая то на часы, то давая понять, чтобы Валя уходила.

      – Пустите! Вы не имеете права, – Валя стукнула ногой по двери, чем ещё больше разозлила женщину. Та начала кричать, что вызовет милицию и родителей. – Да вызывайте! Только пустите сначала.

      Мысль о милиции не так пугала, как то, что реально могут позвонить матери. Валя перестала ломиться. И вообще, стихнув, села на корточки, облокотившись на дверь. По спине прошёл холод. Позвонят матери. А они ведь позвонят. А если выселят из общаги? Это что – домой возвращаться? Ну уж нет. Она к отчиму больше ни ногой. Валя закрыла лицо руками, вспомнив его мерзкое лицо. Вечно потные руки и слюнявые губы, которые он вечно подставлял.

      – Ненавижу, – прошептала она, отряхивая с себя невидимые руки.

      Это из-за него она влезла в бесформенные футболки и широкие штаны. Из-за него, она ненавидела белые гольфы. Валя тяжело задышала, вспомнив весь тот ужас. А самое худшее, как оказалось, даже не это. Однажды, Валя пожаловалась матери и ожидала чего угодно: скандала, вызова милиции, попыток отчима оправдаться. Но нет. Мать отмахнулась от дочери, как от назойливой мухи, недовольно буркнув: «Не мели чушь», не отрываясь от штопанья трико этого подонка. Валя пыталась доказать, твердила, что не врет. До тех пор, пока мать не влепила пощечину. А после было еще хуже, когда вечером та рассказала все мужу. Тогда он, конечно, показательно гоготал, издавая звуки, больше похожие на кряканье, чем на человеческий смех. Но главное таилось за его нетрезвой ухмылкой. Он понял, что за девчонкой никто не стоит, она в его власти.

      Валя научилась защищаться. Прятать вилку под подушку, надевать комбинезоны, избегать ситуаций, когда приходилось оставаться вдвоём.

      Если потеряет место в общаге, снимать квартиру она просто не потянет. Нужно искать соседку. Или мать скажет поступать в своём городе и жить дома. А значит, бок о бок с отчимом.

      В этот момент послышалась возня с навесным замком. Валя вскочила, от чего к горлу вновь поступила тошнота. Хотелось оттолкнуть комендантшу и бежать в комнату. Но она понимала, что сейчас важно не бесить её. Сжав кулаки, она виновато смотрела на женщину.

      – Пока иди в комнату. Утром с тобой будут разбираться.

      – Спасибо, – выдавила из себя девочка и торопливо прошла, надеясь, что та не услышит запах спиртного. На этаж она поднялась тихо. Удивительно, но он не был закрыт. Видимо, дежурная ушла на другой этаж. Валя прошмыгнула в комнату. Алла, увидев её, отпрянула, сидя на кровати. Но Валя лишь бросила на неё полный ненависти взгляд и легла в постель, даже не раздеваясь.

      Алла сидела с испуганным видом, поджав колени.

      Валя лежала на спине, безразлично уставившись в потолок.

      Маша так и не повернулась. Лежала, что-то рисуя на холодной стене.

      А взрослая жизнь только начинала показывать свои зубы.

      Утро началось со звуков. Но это было не пение птиц. И даже не стук коменды