Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник). Виктор Топоров

к разуму, не сведя концы с концами в собственном прошлом, не говоря уж о настоящем и будущем. Эта растерянность легко прочитывалась на малопассионарном лице Киселева – несомненно, проигравшего в войне за избирателей. Другое дело, что закончилась она без выявления победителя. Или, перефразируя и дополняя Хемингуэя: победитель не получил ничего, а побежденный или вот-вот получит так, что мало не покажется.

      Оптимистический момент во всем этом все же наличествует. Еще воспринимая телевизионных шоуменов от политики как властителей дум, учителей нравственности и вершителей судеб, мы хотя бы перестали избирать их в парламент (за одним-единственным «калмыцким» исключением) На практике это означает: жизнь – отдельно, а телевизионные мухи – тоже отдельно, какими бы яркими ни были у них крылышки.

      Кто вы, мистер Путин?

      [9]

      Вопрос: «Кто вы, мистер Путин?» – еще звучит с прежней таинственностью, вопрос: «Что собирается делать Путин?» – волнует умы и широко обсуждается с привлечением самых неожиданных сторонников и вдвойне неожиданных оппонентов. Меж тем второй президент страны уже и впрямь что-то делает… или пытается сделать… или делает вид, будто пытается сделать… Поэтому куда актуальнее третий вопрос: не что собирается делать Путин, а собирается ли он делать хоть что-нибудь всерьез. Ответ на него неясен, похоже, и самому президенту.

      Разочаровавшиеся в Путине (таких, правда, пока немного) уже произносят сакраментальное: «За что боролись?» Всех остальных, включая самых пламенных приверженцев, волнует другое: «За что боремся?» Разве что творческая интеллигенция давным-давно нашла ключевую формулу. «Советские писатели, – было сказано в “Литературной газете” двадцатилетней давности, – заранее поддерживают решения предстоящего съезда партии». Остается разобраться в том, что за решения будут приняты.

      Ненаследственное самодержавие Ельцина, как изящно выражались иные политологи, обернулось самодержавием наследственным. Хорошо это или плохо – вопрос, не имеющий значения. С точки зрения теоретиков демократии, разумеется, плохо. А с практической – как получится. Может повезти, может – нет. Институт Германа Грефа вместо туза пик вытянул даму, именуемую в просторечье Акулькой. Правда, и игра идет не в преферанс, а в очко.

      Положительный эффект бескровной (абстрагируясь от Чечни) передачи власти несомненен. Как почти все в нашей стране, он измеряется курсом доллара, который стоит на месте. И даже, пожалуй, самую малость пятится, что монетаристов радует, а премьер-министра пугает. В монетаристах у нас теперь и председатель Центробанка, а предыдущего председателя со товарищи (вот уж были монетаристы, каких поискать!) кроет последними словами. Цены, правда, растут или, как выразились бы сами монетаристы, галопируют, но население сохраняет спокойствие: лето, ягоды, скоро пойдут грибы… Или, вернее, так: нищему разбой не страшен. А пожар – тем более.

      Наличествует в сегодняшней ситуации и другой

9

Настоящее. 2000. Июль.