Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник). Виктор Топоров

события в самой России и по ее ближнему и дальнему периметрам – трагичность, а главное, безысходность ситуации были запрограммированы в тот день, когда Борис Николаевич Ельцин делал «операцию на носовой перегородке», а неопознанные самолеты бомбили Грозный.

      Чеченская война была и остается преступной с обеих сторон (что, разумеется, не перечеркивает доблести ее участников), но это, сказали бы юристы, «преступление, преследующее цель избежать ответственности за предшествующее преступление». Ее нельзя было начинать, эту войну, ее нельзя было начинать Ельцину, ее нельзя было завершать Ельцину, ее нельзя было возобновлять Ельцину. Но, раз уж она идет, необходимо, отказавшись от регулируемой бездеятельности, довести ее до победного конца. До настоящего победного конца, а не до его безвольной имитации. Хуже не будет.

      Честные девушки

      [8]

      «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке». Что трогательнее, возвышеннее, наконец, сентиментальнее, чем справедливо прославленная строка Булата Окуджавы? «Умри ты сегодня, а я – завтра». Что гаже, ниже, наконец, циничнее, чем эта воровская присказка? Важно, однако, понять, что перед нами две равноценные поведенческие посылки: одинаково распространенные, одинаково приемлемые с практической точки зрения и одинаково неприемлемые с моральной: круговая порука и слепой эгоизм. «По жизни» они применяются одними и теми же людьми не альтернативно, а поочередно, в зависимости от того, что на данный момент выглядит или является более выгодным.

      Банкиры «взялись за руки» перед президентскими выборами 1996 года, затеяли войну компроматов по итогам выборов, а теперь вроде бы снова собираются «дружить против»… вот только кого – на этот счет еще нет полной ясности. О лидерах правых сил вкупе с «яблочными» и говорить нечего: эти, как в известном анекдоте, нажрались друг от дружки дерьма совершенно «за так». На момент, когда пишутся эти строки, за руки взялись губернаторы, а «умри ты сегодня» говорит верхней палате нижняя. Вслед за магнатами (а внешне и опережающими темпами) вот-вот помирятся и телеканалы – ОРТ с НТВ, – надеясь на то, что мы опять это схаваем, будучи не то пиплом, не то просто быдлом…

      Одним прыжком по останкинским коридорам Сергей Доренко воссоединился с энтэвешниками, «от шатающих, праздно болтающих, умывающих руки в крови» перешел в «стан погибающих за великое дело любви» и, по сути дела, возглавил команду своих вчерашних супостатов (в ходе знаменитой передачи «Глас народа» в день ареста Владимира Гусинского). Великое дело любви – к чему? К свободе слова? Позвольте вам не поверить. Любви к Гусинскому? Тоже едва ли. Любви к собственной роли властителя дум? Это теплее. Тем более что после выборов Доренко, катастрофически теряя рейтинг, маялся без дела – диковинное одноразовое изделие, которое после использования не выкидывают, но сберегают – а вдруг еще понадобится и где такое сыщешь? Но каково властителю дум осознавать,

8

Настоящее. 2000. Август.