Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник). Виктор Топоров

Потому что дело не в округах и не в «генералах» – дело в параллельно выстраиваемой системе власти. В России такое бывало – опричнина, институт комиссаров, демократические советы при ортодоксальных обкомах, не забыть бы и совнархозы в обнимку с отраслевыми министерствами.

      Поженить ежа с ужом иногда удавалось, но ни разу такой брак не оказался прочным и не сумел принести потомство.

      Мой добрый приятель, петербургский поэт и художник, на мой взгляд, талантливый, но, к сожалению, малоизвестный, оказался самым забавным образом причастен к большой политической истории (если она, конечно, заслуживает таких эпитетов). Мальчиком он жил в одном дворе и учился в одном классе с Володей Путиным; тридцатилетним дядечкой был вызван на допрос к личному другу Путина следователю КГБ, а ныне «наместнику» по Северо-Западу Черкесову. Самое же любопытное в том, что, запомнив, отметив, а теперь и сопоставив два эти знакомства, мой друг не может сказать ничего примечательного ни про будущего президента, ни про бывшего старлея. И Путин в одноклассниках, и наместник в следователях запомнились ему совершенно никакими, то есть не запомнились вовсе.

      Хорошо это или плохо? Хорошо, конечно, что следователь не зверствовал (иначе запомнился бы), да и вообще Валю тогда не посадили и даже не выгнали с работы, а работал он, специалист по имажинизму, понятно, сторожем. Хорошо, что и мальчик Вова не вел себя в детстве подобно другому мальчику Вове – из серии анекдотов, иначе он бы запомнился тоже. Хорошо, главное, что одноклассника президента и свидетеля по диссидентскому делу, расследованному наместником, волнует сейчас второй сборник стихов (только что вышедший), поступление дочери в вуз и некоторое ослабление православного рвения жены (на его вкус, чрезмерного, поэтому и само ослабление, пусть и относительное, его радует).

      Недавно я напечатал его стихи и выплатил ему 700 рублей гонорара – у них это двухнедельный бюджет семьи из трех человек. Стихи у него попадаются замечательные, да и в Союз писателей он вступил лет семь назад по моей рекомендации. Рисует он карикатуры, снабжая их рифмованными подписями, за что в свое время его и тягали «органы». Валя не пьет (вернее, больше не пьет), но и не «подшит» – просто-напросто расхотелось. На выборы не ходит и вроде бы никогда не ходил. Еще он лепит глиняные фигурки. Не занимается и никогда не занимался борьбой (и на улице его до сих пор, бывает, поколачивают) и не катался на горных лыжах. В Союзе писателей – а вернее, в секции поэзии Союза писателей – Валю любят за талант и, главное, за несуетность. Но президентскую стипендию – один из последних писательских «пряников» – не дают и, боюсь, никогда не дадут. Раздают такие стипендии нужным людям, услужливым людям, услужливо голосующим людям, – а он и на перевыборные собрания-то не ходит. Служит по-прежнему сторожем – теперь это, правда, опаснее, чем раньше, в застой. Зато пиши и издавай, что хочешь, – ни к какому Черкесову на ковер не вызовут. Или все-таки вызовут? Да нет, «не в этой жизни», как гласит